Читать книгу - "Последние из Валуа - Анри де Кок"

– И то и дело посматривает на вас, господин шевалье! О, да она просто пожирает вас глазами!

– Ты полагаешь? Странно будет, если сейчас, когда мы уже отчаялись, решение наших проблем само упадет нам в руке прямо с неба… Постой-ка здесь, Барбеко.

– Хорошо, господин шевалье.

То действительно была женщина, и женщина крайне привлекательная – итальянка и по красоте, и по одеждам; в этом шевалье не ошибся, – которая вдруг возникла на возвышающейся над улицей террасе и теперь – Барбеко тоже был прав – действительно буквально не отводила глаз от Сент-Эгрева.

Как только, отделившись от спутника, шевалье, галантно сняв шляпу, двинулся в направлении того места, где стояла иностранка, та приложила палец к губам, словно призывая его проявлять осмотрительность.

В то же время другой рукой, лежавшей на ветке дерева, что выступало за стену, она отбросила от себя свернутый в комок листок бумаги, который упал к ногам шевалье. К слову, она весьма удачно выбрала момент для совершения сего действа. Улица Платрери, обычно малолюдная, в ту минуту была почти пустынной. За исключением двух полупьяных поденщиков, что, пошатываясь, шли в обнимку шагах в сорока выше по улице, и оставшегося стоять там, где ему было приказано, Барбеко, Сент-Эгрев, оглянувшись, никого больше на ней не заметил.

Едва послание оказалось в руках у молодого человека, женщина исчезла, словно тень.

– Эй! – окликнул шевалье Барбеко.

Тот подбежал к командиру.

– Она бросила вам записку?

– И что из того, болван? Неужели ты думаешь, что я стану читать ее здесь? И потом, ты опять забыл про мой приказ!

– Простите!.. Я был так ошеломлен произошедшим!.. Ах, господин шевалье, как нам повезло, что вы такой красивый парень! Вот увидите, что благодаря любви, которой она к вам прониклась, вы теперь войдете в этот особняк, как к себе домой!

– Да уж, на тебя бы она, наверное, даже и не взглянула бы… Но посмотрим, что она мне написала.

Шевалье и его заместитель были уже на Монмартре. Первый развернул записку:

«Вечером, в девять, в Пре-о-Клер».

Вот и все, что в ней содержалось. Это было и мало, и много.

– Вечером, в девять, в Пре-о-Клер, – повторил Сент-Эгрев радостным тоном. – Браво! Я там буду!

– Один, господин шевалье?

– Ну конечно, один; сперва надо узнать, чего от меня хотят. Но успокойся: если любовь откроет для меня двери дома д'Аджасета, я выйду оттуда богатым… На этом до встречи! Я возвращаюсь на улицу Шартрон, к капитану.

– Будут какие-нибудь указания, господин шевалье?

– Указания… В девять у меня свидание в Пре-о-Клер; в десять будь с четырьмя людьми у Сен-Жерменского аббатства.

– Хорошо! Имею честь откланяться, господин шевалье.

– До вечера, Барбеко.

И Барбеко, по-прежнему с платком на лице, повернул направо, тогда как Сент-Эгрев двинулся налево.

На некотором расстоянии за ним следовали, каждый сам по себе, Тартаро, Скарпаньино и Пьетро.

Когда шевалье вернулся в дом на улице Шартрон, Ла Кош был уже на ногах. Он резвился в большом зале посреди целого стада, в котором Марго была пастушкой, а Манон, Франсуаза и Роза самыми пригожими овечками.

По приказу капитана тамошняя служанка принесла корзину бургундского вина, с появлением которого в доме начались пьянка и танцы. Приход шевалье положил конец – по крайней мере, в том, что касалось капитана – радостям этой новой небольшой пирушки.

– В дорогу, Ла Кош! – прокричал Сент-Эгрев.

– О, дорогой друг, еще несколько минут!..

– Ни единой! Возможно, мы вернемся сюда вечером; сейчас нам нужно переговорить.

Ла Кош недовольно поморщился.

– Возможно!.. Возможно!.. – проворчал он.

– Уж не полагаешь ли, случаем, мой дорогой, – сказал шевалье, как только они вышли на улицу, – что я притащил тебя в Париж исключительно для того, чтобы кадрить девушек?

– Разумеется, нет! Однако же, шевалье, вы мне обещали, что мы как следует развлечемся в столице.

– Разве я уже не начал сдерживать свое обещание? Или этой ночью ты не развлекся?

– Гм! Я плотно перекусил, это правда… и отменно повеселился… Но…

– Но разве это я виноват в том, что ты так напился, что уже ни на что потом не был годен, кроме как храпеть?

– Но сейчас-то я уже не храпел и…

– И ты еще увидишься с Розой или Манон, черт возьми!.. Никуда они не испарятся! Сейчас же речь идет о вещах гораздо более важных.

– Полноте! Так вы нашли способ проникнуть в хранилище тех итальянских миллионеров, на которых нам указал Барбеко?

– Возможно.

– Возможно! Опять это «возможно»!

– Я вас не неволю, капитан. В конце концов, если не желаете быть моим помощником в той или иной прибыльной операции, – дело ваше. Возвращайтесь на улицу Шартрон, оставайтесь там хоть до конца дней своих, и – на здоровье!.. Обойдусь и без вас!.. Вам достаточно тех нескольких золотых монет, что вы получили от барона дез Адре после нашего похода на Ла Мюр?.. Ради бога!.. Что до меня, то я полагаю, что мой благородный отец мог быть ко мне и пощедрее, и что двести или триста тысяч золотых экю, которые я могу заработать, гораздо лучше тех двух или трех сотен милостыни, что он соизволил мне подкинуть. Именно с этой целью я и решился ковать железо, пока оно горячо.

– Так давайте же ковать, шевалье! Давайте! Черт возьми, я только «за»!.. Но объясните мне…

– Обязательно, но только, когда придем ко мне домой.

– Ха-ха!.. В ваше политическое жилище.

– Именно. Там, где шевалье Сент-Эгрев может как следует принять своего друга капитана Ла Коша. Вскоре ты его увидишь.

В сокровенных уголках любой души, пусть даже и самой опустившейся, таится чувство доброго и хорошего.

Это второе жилище Сент-Эгрева, где никогда не бывала Марго, и куда даже Барбеко, командовавшему Остатками дьявола в отсутствие шевалье, было запрещено проходить дальше прихожей, представляло собой очаровательную обитель, которой не побрезговал бы даже гораздо более знатный вельможа, обладающий отменным вкусом.

В своих покоях на улице Кокатрис Сент-Эгрев собрал самую роскошную мебель, самые изысканные диковины и предметы убранства.

Стены каждой из четырех комнат его квартиры были увешаны полотнами величайших мастеров; столики с выгнутыми ножками и серванты украшали фигурки из слоновой кости и дорогие золотые и серебряные изделия; в спальне, напротив величественной кровати с резными стойками, было расставлено оружие самых различных видов и происхождения.

– Тысяча чертей! – воскликнул Ла Кош, заметно впечатленный всем этим великолепием. – Да у вас здесь не хуже, чем у какого-нибудь принца! Ах, шевалье, такое жилище грешно скрывать!..