Читать книгу - "28 мгновений весны 1945 года. Иллюстрированная версия - Вячеслав Алексеевич Никонов"

изжелта-серым и совершенно застывшим. Он был крайне нервозен, мысли его временами блуждали где-то далеко, и он дважды выходил в расположенное рядом личное помещение…

Теперь бои шли не только в восточных предместьях Берлина; русские после разгрома 9-й армии южнее столицы уже достигали района Ютербога. Но давление противника стало заметно и в северных пригородах Берлина, хотя по обе стороны Эберсвальде Восточный фронт под командованием генерал-полковника Хейнрици еще держался.

Йодль сократил свой доклад насколько можно. Группа армий «Запад» уже была оттеснена из Западной Германии до самого сердца Тюрингии… а на севере – к Эльбе и в район южнее Гамбурга.

После доклада об обстановке я попросил фюрера о беседе в присутствии Йодля… Как это часто бывало, Гитлер не дал мне произнести и двух слов. Он сказал примерно следующее:

– Знаю заранее, что вы хотите сказать: сейчас должно быть принято окончательное решение! Это решение я уже принял: из Берлина я не уйду; я буду защищать город до последнего…

Я возразил:

– Это безумие! В такой ситуации я должен потребовать Вашего вылета сегодня же ночью в Берхтесгаден, чтобы обеспечить руководство рейхом и вермахтом; в Берлине, если связь будет оборвана, что может произойти с минуты на минуту, сделать это невозможно.

Фюрер заявил:

– Ничто не мешает вам немедленно вылететь в Берхтесгаден. Я даже приказываю вам сделать это! Но сам я останусь в Берлине! Час назад я по радио сообщил об этом немецкому народу и столице рейха. Отступить от этого я не могу…

Фюрер вызвал к себе Бормана и повторил всем нам троим приказ: в ту же ночь вылетать в Берхтесгаден; там я должен вместе с Герингом (как его представитель) взять на себя командование. Все мы трое заявили: сделать это отказываемся. Я сказал:

– Вы не можете и не смеете бросать вермахт на произвол судьбы, тем более в таком положении.

Ответ был таким:

– Я остаюсь здесь, это твердо! Я намеренно без вашего ведома связал себя публичным заявлением. Теперь же надо вести переговоры с врагами, а Геринг сможет это сделать лучше меня. Или я выиграю битву за Берлин, или погибну в Берлине. Решение бесповоротно…

Я заявил, что немедленно выезжаю к генералу Венку и, отменив все прежние приказы о его операциях, прикажу ему двигаться на Берлин и соединиться с действующими южнее города частями 9-й армии».

Кейтель приехал в штаб 12-й армии и заявил Венку:

– Моя последняя надежда вызволить фюрера из Берлина целиком и полностью зависит от его прорыва на Берлин и соединения с 9-й армией. Речь идет теперь о том, чтобы удалить фюрера из Имперской канцелярии – даже силой, если все-таки не удастся образумить его.

Ганс Раттенхубер, начальник охраны фюрера, подтвердит: «В тот же день фельдмаршал Кейтель и генерал-полковник Йодль тоже выехали из Берлина для того, чтобы принять командование армейскими группами, которые должны были быть направлены на помощь берлинскому гарнизону».

В приемной же фюрера упорно дожидался аудиенции командир 56-го танкового корпуса генерал артиллерии Гельмут Вейдлинг. Он оказался в бункере Гитлера во многом случайно, пытаясь понять, почему накануне фюрер отдал приказ о его аресте и расстреле. Гитлер его принял в шесть вечера. Он уже и сам не помнил причину – какой-то донос. Вейдлинг рассказал о ситуации в своем корпусе, после чего фюрер пригласил его принять участие в совещании с обсуждением военной обстановки. Гитлер, расскажет Вейдлинг на допросе в НКВД, «говорил тихим голосом с продолжительными паузами, часто повторялся и неожиданно заинтересовался второстепенными вопросами, которые почему-то обсуждались всесторонне. “Оперативный боевой план” Гитлера сводился к следующему.

Из района южнее Бранденбурга выступает 12-я ударная армия под командованием генерал-лейтенанта Венка, чтобы через Потсдам продвинуться в юго-западную часть Берлина. Одновременно 9-я армия получает приказ оторваться от противника на линии Одера и вести наступление в юго-восточной части Берлина. В результате взаимодействия обеих армий русские силы южнее Берлина должны быть уничтожены.

Для создания маневренных возможностей 12-й ударной армии и 9-й армии в северную часть Берлина против русских будут направлены: из района Науена – 7-я танковая дивизия и из района южнее Фюрстенберга – ударная группа СС “Штайнер”. Позднее, то есть как только русские силы будут уничтожены южнее Берлина, намечается путем взаимодействия всех четырех атакующих групп уничтожить также русские силы севернее Берлина.

Когда Гитлер закончил свое изложение, мне показалось, что все им сказанное я слышал во сне.

Уже несколько суток я непрерывно участвовал в тяжелых боях и знал только одно: еще несколько дней – и должна произойти окончательная катастрофа, если в последний час не произойдет чуда.

Боеприпасы имелись в ограниченном количестве, горючего почти не было, а главное – войска сражались без наличия воли к сопротивлению, так как они не верили больше в победу и в целесообразность этого сопротивления… Неужели ударная армия Венка является резервом Германии, о котором Геббельс так много болтал в своих пропагандистских речах за последние недели?..

При моем уходе Гитлер с заметным трудом снова встал и подал мне руку. Об аресте, расстреле или снятии с должности не было сказано ни слова».

С момента наступления советских войск на Одере Гитлер не исключал возможности того, что в какой-то момент Германия окажется разрезанной союзниками на две части – северную и южную (так оно фактически и произойдет, когда советские и американские войска встретятся на Эльбе). На этот случай он изначально планировал переместиться на юг, в Баварские Альпы. А север фюрер намеревался вверить в руки адмирала Карла Дёница, 54-летнего командующего военно-морским флотом Германии. Это было в чем-то логично, учитывая, что крупнейшие города северной Германии находились на побережье.

Немецкая самоходная артиллерийская установка – истребитель танков «Ягдпанцер IV» (Jagdpanzer IV/70(V)), подбитая и брошенная на окраине Берлина

Апрель 1945 г.

Еще 10 апреля, как расскажет сам Дёниц, «Гитлер издал приказ о том, что, если возникнет необходимость, власть над северной половиной будет передана мне. Это означало, что гражданская власть будет сосредоточена в моих руках, а командование военными операциями перейдет ко мне только в том случае, если Гитлер и верховное командование переберутся на юг Германии. Помогать мне в выполнении значительно расширившихся обязанностей должны были гаулейтер Бремена Вегенер, одновременно являвшийся имперским комиссаром по делам гражданского населения, и генерал Кинцель в качестве военного советника».

Обосновавшись в своей новой штаб-квартире в Плоене и изучив вверяемое ему хозяйство, адмирал достаточно быстро пришел к выводу о том, что «организация обороны Северной Германии в соответствии с инструкциями Гитлера невозможна». Сил едва хватало на то, чтобы