Читать книгу - "Рассвет - Генри Райдер Хаггард"

Насколько крепко спалось паре наших влюбленных в ту памятную субботнюю ночь, пусть решат те, кому посчастливилось — или не повезло — оказаться в аналогичных обстоятельствах.

Однако достоверно известно, что Артур в течение нескольких часов смотрел на луну и другие крупные планеты, пока они не закатились и не предоставили ему возможность найти дорогу к постели в полной темноте, поскольку свеча его догорела. Его размышлениями мы себя утруждать не будем, вернее, не станем вторгаться в его личные переживания. Однако в доме был еще один человек, который той ночью сидел у открытого окна и смотрел на небо — Анжела. Давайте воспользуемся нашей законной привилегией и заглянем в ее мысли.

Любовь Артура застала ее врасплох, но нашла идеальное прибежище в сердце девушки. Все дни и часы, которые Анжела проводила в его обществе, на самом деле были потрачены ею на приготовление этого прибежища. Мы все знаем прекрасную библейскую историю о сотворении мира — о том, как сначала была пустота, и дух бродил по водам, затем возник свет, а затем — жизнь, и наконец, в мир пришел человек, чтобы обратить все созданное в свою пользу. Конечно же, на деле эта история, которая сегодня является универсальным и вечным прообразом и символом всего на свете, на самом деле — не более чем о зарождении и росте совершенной любви в человеческом сердце.

Мертвой зимой почва готовится, чтобы принять семя в свое лоно. Затем приходит весна, и земля покрывается зеленью. Пространство пусто до тех пор, пока солнце внезапно не пронзит его своими лучами и не сделает великолепным; так и сердце холодно и не осознает своих целей, пока дух не устремится к нему, как к воде, и оно не начнет быстро расти, получив цель жизни. И что это будет за перемена! Что общего у цветка с семенем, из которого он вырос, или у полуденного неба с темнотой перед рассветом?

Размышляя в своей комнате, пока ночной воздух овевал ее разгоряченное чело, а рука прижималась к сердцу, как бы желая утихомирить его радостное волнение, Анжела смутно осознавала все это.

Была ли она такой же — душой и сердцем — как месяц назад? Нет, тысячу раз нет. Тогда что же это за таинственная перемена, которая, казалось, потрясла ее до основания? Какой ангел потревожил воды, в которые она так недавно погрузилась? И откуда взялась целительная сила, которую она нашла в этих водах, сила, приносящая покой после смутных тревог последних двух недель, зрение, чтобы видеть единственное благо — свою любовь, быстроту; стремительность, чтобы следовать за ней, и способность выдержать весь этот натиск? О, счастливый, счастливый мир! О милосердный Создатель, напоивший ее из живительного источника! О, Артур, любимый Артур!

По утрам в воскресенье Пиготт имела обыкновение смягчать драконовскую суровость своих неписаных законов за завтраком, который, вообще говоря, начинался не раньше половины девятого. Именно в этот час она явилась, как обычно, — нет, не как обычно, потому что было воскресенье, и на ней было строгое черное платье — и со всей подобающей торжественностью приготовила чай.

Прошло несколько минут, и вошла Анжела, вся в белом, очень красивая в своем простом облегающем платье, но немного бледная и с застенчивым выражением лица.

Она приветствовала свою няню поцелуем.

— Да что это с тобой такое, милочка? — воскликнул Пиготт, чей зоркий глаз заметил перемену, которую она пока не могла определить. — Ты выглядишь… как-то иначе.

— Тише! Я расскажу тебе все по порядку.

В этот момент в коридоре послышались быстрые шаги Артура, сопровождаемые топотом, возвещавшим, что Алек следует за ним. По мере того как шаги приближались, Анжела, бедная Анжела, краснела все сильнее и сильнее, пока Пиготт, наблюдая за ее лицом, не догадалась, в чем причина непривычного облика ее воспитанницы.

Шаги приблизились, дверь распахнулась, Анжела, судя по ее виду, уже готова была провалиться сквозь землю, и зрелище это так заинтересовало Пиготт, что она даже пролила себе на платье горячий чай, чего никогда раньше не делала.