Читать книгу - "28 мгновений весны 1945-го - Вячеслав Алексеевич Никонов"

День рождения фюрера. Какие были многочасовые военные парады, массовые шествия. Взрывы народной радости и любви к нему – Адольфу Гитлеру.

Он вспомнил все это, когда проснулся в бункере 20 апреля 1945 года. Ему исполнилось 56 лет. Последний день рождения Гитлера.

Сам именинник выглядел далеко не лучшим образом. Ганс Раттенхубер, начальник его личной охраны, расскажет, что тот «представлял собой в буквальном смысле развалину. На лице застывшая маска страха и растерянности. Блуждающие глаза маньяка. Еле слышный голос, трясущаяся голова, заплетающаяся походка и дрожащие руки… Гитлеру до последнего дня ежедневно делались впрыскивания для поддержания энергии, а также для предотвращения внезапного удара. Впрыскивания производились так часто, что профессор Морелль вообще не отходил от него.

Если после покушения у него дрожала правая рука, то вскоре это перенеслось также и на левую руку, а в последние месяцы он уже заметно волочил левую ногу. Тогда он совсем перестал выходить на воздух. Все это привело к тому, что он сильно опух. Поседел, а в последние дни ставки он все больше дрожал и при каждом взрыве снарядов, выскакивая из комнаты, спрашивал:

– Что случилось?»

В бункере все были уверены, что 20 апреля Гитлер покинет Берлин. Он и сам об этом говорил. Фюрер планировал направиться в Берхтесгаден, чтобы оттуда, из легендарной горной твердыни Фридриха Барбароссы, руководить решающей битвой Третьего рейха. Большинство министерств уже переехало на юг, переправив туда в доверху набитых грузовиках и вагонах документы и государственных служащих, обрадованных тем, что им удалось вырваться из осажденного Берлина. Еще за десять дней до этого Гитлер отправил в Берхтесгаден большую часть домашней прислуги, чтобы та подготовила к его приезду расположенную в горах виллу Бергхоф.

Генерал-фельдмаршал Вильгельм Кейтель был приглашен на совещание в бункер Гитлера. Свои воспоминания о тех днях он напишет в камере смертников в Нюрнберге: «Берлин и восточные кварталы города уже находились под одиночным огнем русских дальнобойных орудий. Над восточной окраиной кружили отдельные вражеские бомбардировщики и разведчики, и число их с наступлением темноты в ночное время увеличивалось… В окраинных городских районах Восточного Берлина уже начались бои, после того как позиции 9-й армии под командованием генерала Буссе были прорваны у Франкфурта-на-Одере и Кюстрина, а оборона по Одеру пала… около полудня был свершен последний массированный налет английской и американской авиации на центр Берлина… Некоторые эскадрильи истребителей, предназначенные для отражения налета, в бой над Берлином не вступили, зенитные орудия ввиду большой высоты полета бомбардировщиков оказались неэффективными».

К четырем часам дня Кейтель добрался до Рейхсканцелярии. «Когда мы с Йодлем вошли, то увидели, что фюрер в сопровождении Геббельса и Гиммлера направляется наверх, в рабочие помещения Имперской канцелярии… Мне сказали, что там выстроили для награждения членов “Гитлерюгенд”, отличившихся в несении службы ПВО при авиационных налетах, и фюрер сейчас вручит им награды за храбрость, в том числе несколько Железных крестов… Фюрер поздоровался за руку при входе в предназначенное для оперативных совещаний помещение; при этом о его дне рождения никто не заговаривал.

Стоя один перед фюрером, я почувствовал, что не в состоянии произнести ни слова». И все-таки произнес:

– Провидение столь милостиво пощадило вас при покушении 20 июля. И то, что сегодня, в день вашего рождения, в эти самые серьезные дни, когда существованию созданного вами Третьего рейха грозит величайшая опасность, вы все еще держите руководство в своих руках, дает нам уверенность, что вы примете необходимые решения. Мое мнение: нужно действовать, не дожидаясь, пока столица рейха станет полем битвы.

Кейтель хотел продолжать, но Гитлер перебил его:

– Кейтель, я знаю, что я хочу: я буду сражаться перед Берлином, в нем самом или позади него!

Среди собравшихся на военный совет была вся верхушка нацистской Германии. В последний раз они виделись друг с другом в таком составе.

Здесь были:

– официальный преемник фюрера рейхсминистр авиации, рейхсмаршал Великогерманского рейха Герман Геринг;

– рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер;

– рейхсминистр пропаганды и президент имперской палаты культуры Йозеф Геббельс;

– заместитель Гитлера по партии, начальник партийной канцелярии НСДПА рейхсляйтер Мартин Борман;

– гросс-адмирал Карл Дёниц, главнокомандующий военно-морским флотом;

– министр иностранных дел Иоахим фон Риббентроп;

– рейхсминистр вооружений и боеприпасов Альберт Шпеер – личный архитектор Гитлера, он строил Имперскую канцелярию вместе с бункерами;

– фельдмаршал Кейтель, генерал-полковник Йодль, начальник Имперской службы безопасности Кальтенбруннер, начальник штаба Верховного командования сухопутных войск вермахта генерал Ганс Кребс.

Лучшие из лучших. Как полагал фюрер. Вернейшие из вернейших.

Гитлер каждому пожал руку.

Мартин Борман написал в дневнике: «День рождения фюрера, но, к сожалению, настроение не праздничное».

«Доклады об обстановке генерала Кребса о Восточном фронте и Йодля – о положении на остальных театрах войны протекали, как обычно, в угнетающей тесноте бункерного отсека», – вспоминал Кейтель. Но ощущения полной обреченности фельдмаршал не почувствовал.

Ожидали, что Гитлер вскоре вылетит из столицы. «Самолеты для этого были постоянно наготове. Все в Берлине, что не являлось безусловно необходимым для ставки фюрера, было уже отправлено в Берхтесгаден по железной дороге и автотранспортом… Все это вызывало у нас чувство облегчения и служило подготовкой к предстоящему вскоре перемещению ставки фюрера в Берхтесгаден, которое, во всяком случае тогда, не подвергалось никакому сомнению».

А может, Кейтель просто описывал и оправдывал те чемоданные настроения, которые в тот вечер были доминирующими в узком кругу Гитлера?

Этот день позднее станут называть днем «бегства золотых фазанов». Руководители нацистской партии снимали мундиры с их яркими эполетами и галунами и вместе с семьями массово покидали Берлин, пока дороги на юг и на север еще были открыты.

В числе самых первых сбежавших были два самых доверенных лица и испытанных сподвижника – Гиммлер и Геринг.

Гиммлер двигался на север – ближе к Скандинавии. Зачем? Скоро узнаем.

Геринг уходил на юг с караваном автомобилей и грузовиков, доверху набитых вещами из своего умопомрачительного имения Каринхалле.

«Каждый из этих нацистов старой гвардии покидал Берлин в уверенности, что любимого фюрера скоро не станет и именно он придет ему на смену», – замечал Уильям Ширер.

Единственный, кто в тот день отбыл не по своей воле, а был изгнан фюрером, – это впавший в немилость доктор Морелль.

К ночи окажется, что в Берлине с Гитлером останутся только Геббельс и Борман.

В городе домохозяйки стояли в очереди за последней, как выяснится, порцией берлинского «кризисного пайка».

А в концлагерях усиленно заметали следы. Вешали, расстреливали и сжигали ставших ненужными для медицинских экспериментов детей. Советских военнопленных. Чудом выживших евреев.