Читать книгу - "28 мгновений весны 1945 года. Иллюстрированная версия - Вячеслав Алексеевич Никонов"

военных. Вот Молотов смотрит на часы: «Пора». Железный трап в задней части самолета убирают, дверь закрывают, и вот уже самолет выруливает на взлетную полосу и вспархивает в небо.

Но что это? За «Дугласом» пристраивается десяток истребителей – по пять с каждой стороны. А под крыльями у них белые американские звезды. Американцы организовали самолету Молотова почетный эскорт. Так что провожали его из Москвы власти США со всеми почестями.

Если бы так же встретили…

Сталин отреагировал на письмо Черчилля о том, что глава польского эмигрантского правительства Миколайчик якобы встал на путь исправления. «Заявление Миколайчика представляет, конечно, большой шаг вперед, но неясно, признает ли также Миколайчик ту часть решений Крымской конференции, которая касается восточных границ Польши». Британский премьер поспешил уверить: «С момента получения Вашего послания определенные данные совершенно убедили меня в том, что г-н Миколайчик принимает крымские решения в целом, включая и ту часть, которая касается восточных границ Польши».

И в тот же день Сталин наконец-то дождался первого послания от Трумэна. Диалог начинался куда как многообещающе. Если вы полагаете, что это было выражение благодарности за соболезнования по поводу кончины Рузвельта, то вы в очередной раз ошибаетесь. Это было заявление Трумэна (аналогичное пришедшему в тот же день посланию от Черчилля), которое начиналось следующими словами: «Мы посылаем этот совместный ответ на Ваше послание от 7 апреля относительно переговоров по польскому вопросу для внесения большей ясности в это дело с тем, чтобы не было недоразумений в связи с нашей позицией по этому вопросу Правительства Британии и Соединенных Штатов самым искренним образом старались действовать конструктивно и справедливо в своем подходе к вопросу и будут впредь поступать так же».

Советские легковые автомобили ГАЗ М-1 подъезжают к трапу самолета Дуглас С-54 «Скаймастер»

18 апреля 1945 г Личный архив В.А. Никонова

Ниже говорилось: «Совершенно неожиданным является Ваше утверждение о том, что теперешнее правительство, функционирующее в Варшаве, в какой-либо степени было игнорировано во время этих переговоров… В действительности спорный вопрос между нами заключается в том, имеет или не имеет право Варшавское правительство налагать вето на отдельные кандидатуры для участия в совещании. По нашему мнению, такого толкования нельзя найти в крымском решении… Поэтому мы представляем Вашему вниманию следующие предложения для того, чтобы предотвратить крушение, со всеми неисчислимыми последствиями, наших усилий разрешить польский вопрос».

Американские истребители эскорта Белл Р-6З «Кингкобра» (Bell Р-6З Kingcobra) и бомбардировщик (в центре) Норт Американ В-25 «Митчелл» (North American В-25 Mitchell), сопровождавшие самолет С-54, на котором В.М. Молотов летел в Сан-Франциско

Апрель 1945 г.

Личный архив В.А. Никонова

А далее и Трумэн, и Черчилль прилагали одинаковый поименный список лиц, которые должны были участвовать в переговорах о составе нового польского правительства, в котором действовавшую власть должны были представлять трое, а устраивавших запад политиков – семеро. «Мы не считаем, что мы можем согласиться на любую форму для определения состава нового Правительства национального единства до совещания с польскими деятелями, и мы ни в коем случае не считаем югославский прецедент применимым к Польше».

И только позже Сталину от Трумэна пришло письмо, которое американский президент удосужился отправить на два дня позже предыдущего: «Я благодарю за Ваше дружественное и справедливое заявление о вкладе, который бывший Президент Франклин Рузвельт внес в дело цивилизации, и за Ваши заверения относительно усилий, которые мы сообща внесем в то же самое дело».

Сталин не стал спешить с ответом…

Черчилль 18 апреля пришел в палату общин британского парламента, чтобы зачитать лично им написанный официальный некролог Рузвельту. Работал на эмоции. Напомнив о заслугах ушедшего президента перед Америкой и миром, Черчилль поведал, что он «заканчивал разбирать почту», когда его настигла смерть. «Дневная порция работы была сделана. Как говорится, он умер на боевом посту, как на боевом посту сейчас его солдаты, летчики и моряки, бок о бок с нашими по всему миру выполняющие свой долг. Он провел страну через все опасности и через самые тяжкие труды. Победа осветила его деятельность. Завидная смерть».

В тот день время для дипломатии было и у Черчилля. Одно из его посланий было Идену: «Вы знаете мои взгляды в отношении Тито – никогда ему не доверял с тех пор, как он сбежал с острова Вис… Я полностью согласен с тем, что все поставки Тито должны быть прекращены под наилучшим предлогом, который удастся найти». О чем шла речь? В отношениях между Советским Союзом и союзниками обострялась и еще одна проблема – югославская.

Черчилль на протяжении многих лет рассматривал Югославию как сферу интересов Великобритании. Но к концу войны ситуация стала разительно меняться, на Балканах советские интересы проявлялись все явственнее. Позиции СССР подкреплялись наличием мощной партизанской Народно-освободительной армии во главе с Иосипом Броз Тито, насчитывавшей 300 тысяч человек. Еще в ноябре 1943 года Антифашистское вече народного освобождения Югославии провозгласило себя верховным органом власти, запретило жившему под крылом Черчилля в Лондоне юному королю Петру II возвращаться в страну до конца войны и решило определить ее будущее плебисцитом после освобождения от немцев. Тогда же было сформирован Национальный комитет освобождения Югославии во главе с Тито с функциями временного правительства. Советский Союз дал добро на формирование на своей территории югославских воинских частей.

Весной 1944 года в Москву прибыл руководитель югославской военной миссии НКОЮ генерал-лейтенант Терзич. Его сопровождал и генерал Джилас, коммунист, который в будущем станет ярым антисоветчиком.

19 мая Джиласа принял Сталин, который сразу перешел к отношениям с королевским югославским правительством в эмиграции, спросив Молотова:

– А не сумели бы мы как-нибудь надуть англичан, чтобы они признали Тито – единственного, кто фактически борется против немцев?

Молотов усмехнулся:

– Нет, это невозможно, они полностью разбираются в отношениях, создавшихся в Югославии.

Джиласа «привел в восторг этот непосредственный обнаженный подход, которого я не встречал в советских учреждениях, тем более в советской пропаганде. Я почувствовал себя на своем месте, больше того – рядом с человеком, который относится к реальности так же, как и я, не маскируя ее».

Черчилль вел с Молотовым интенсивную переписку по югославским делам, в которой центральным было желание Лондона примирить Петра II и Тито. Молотов отговаривал от вовлечения короля во внутриюгославский процесс. Король и сам не оставлял попыток наладить отношения с Москвой.

Джилас запомнил, как в ночь накануне высадки союзников в Нормандии он ужинал со Сталиным на Ближней даче. «Сущность его мыслей состояла, с одной