Читать книгу - "От Второй мировой к холодной войне. Немыслимое - Вячеслав Алексеевич Никонов"

Русские подозрения в нечестной игре оказались справедливыми… Бирнс позже признался, что он постарался сделать так, чтобы кредиты не были предоставлены, „похоронив“ соответствующую папку: „Я поместил ее в забытый всеми архив и, таким образом, был уверен, что Фред Винсон, новый министр финансов, не натолкнется не нее“».

Новое предложение американской администрации по послевоенному кредиту последовало после полугодового молчания 21 февраля 1946 года. Причина столь долгой задержки была неуклюже объяснена через утечку в прессу о том, что запрос СССР якобы «затерялся». И теперь уже предоставление займа открыто увязывалось с длинным перечнем экономических и политических условий.

В марте 1946 года госдепартамент уже официально заявил, что в августе прошедшего года заявка советской стороны на предоставление кредита была утеряна при передаче документов из управления внешнеэкономических связей, которое курировало Экспортно-импортный банк, в государственный департамент. И документы наконец-то найдены.

Как вы догадываетесь, никаких кредитов от Соединенных Штатов наша страна так и не дождется. До сих пор.

Ужесточение американской позиции коснулось и оказания Советскому Союзу содействия по линии Администрации ООН по помощи и восстановлению (ЮНРРА), участником которой был и сам СССР. Советская заявка на 700 млн долларов усилиями Вашингтона была урезана почти втрое. При этом ЮНРРА осуществляла щедрые вливания в экономику стран недавней гитлеровской «оси». В этом отразилась позиция посольства США в Москве, настаивавшего на урезании помощи Москве, чтобы «заставить СССР выделять больше внутренних ресурсов для повышения уровня жизни и сократить свою огромную военную машину более быстрыми темпами». Так же считал и госдепартамент. Так же считал и Трумэн.

Не сложились отношения и с Бреттон-Вудскими институтами. В ходе Бреттон-Вудской конференции, где создавались мировые финансовые институты, в июле 1944 года была достигнута договоренность о достаточно высокой квоте СССР в Международном валютном фонде (МВФ) – третьем месте после США и Великобритании. Москва должна была также располагать внушительным представительством в Исполкоме МВФ. При условии внесения в МВФ 300 млн долларов золотом, что соответствовало объему годовой добычи золота в нашей стране, СССР мог рассчитывать на получение в течение четырех лет кредита в размере своей квоты, то есть в 1 млрд 200 млн долларов (при том, что золото фактически находилось бы в Москве).

Советскому Союзу было также предложено членство в Международной торговой организации (предтече ВТО). В меморандуме Госдепартамента от 11 октября 1945 года подчеркивалось, что в этом должны быть заинтересованы все. Советский Союз получит статус наиболее благоприятствуемой нации, другие страны – заручатся «обязательством Советского Союза о том, что его государственная внешняя торговля будет руководствоваться исключительно коммерческими соображениями… Другие страны также получат выгоды от того, что советское правительство возьмет на себя обязательство закупать на мировом рынке определенный минимум товаров».

У идеи советского участия в МВФ и Всемирном банке было немало сторонников в наркоматах иностранных дел, финансов и внешней торговли, Госбанке. Однако первый зампред Совнаркома и глава Госплана Вознесенский выступил решительным противником присоединения к Бреттон-Вудской системе. Вознесенский, полагает американист Владимир Батюк, сумел сыграть на том, что Сталин «очень болезненно относился к проблеме сохранения и пополнения золотого запаса СССР (согласно условиям вступления в МВФ Москва должна была депонировать часть своего золотого запаса в качестве вступительного взноса в Фонд). Не менее болезненно относился советский руководитель и к обеспечению полной независимости СССР от заграницы… Видимо, именно эти причины предопределили в конечном счете отказ советской стороны вступить в МВФ и Всемирный банк».

В этом объяснении есть доля истины. Действительно большую роль в нашем отказе от участия в Бреттон-Вудской системе играла реалистическая оценка того факта, что при принятии всех важнейших решений советская сторона не сможет вести разговор на равных и защищать свои интересы, поскольку не располагает и близко даже простым большинством голосов. А права вето или даже отлагательного вето во всех этих международных структурах просто не было предусмотрено. «Это означало серьезное ограничение свободы СССР во внешнеэкономической сфере и создавало прямую угрозу очень быстрого и массированного проникновения иностранного капитала в советскую зону влияния в Восточной Европе, что могло в ближайшем будущем привести к финансово-экономической, а затем, и к политической потере всех этих территорий», – замечает Печатнов.

В конце 1945 года от имени руководства страны Громыко известил Бирнса о неготовности СССР ратифицировать Бреттон-Вудские соглашения.

Что же касается попытки вовлечь Советский Союз в Международную торговую организацию, то они прекратились после того, как советская сторона была проигнорирована на Лондонской и Гаванской конференциях, создавших МТО.

Все договоренности по репарациям, достигнутые в Потсдаме и на Московской конференции глав МИД, западной стороной также были выкинуты в корзину. 27 февраля правительствам западных держав был направлен меморандум советского правительства с обстоятельным протестом против того, что, несмотря на данные в Москве обещания Бирнса и Бевина, «решения Берлинской конференции остались невыполненными как в отношении определения общего количества оборудования, подлежащего изъятию в счет репараций из западных зон Германии, так и в отношении авансовых поставок…

Поскольку промедление в разрешении репарационного вопроса создает большие трудности на пути хозяйственного восстановления в Советском Союзе и в других союзных странах, подвергшихся огромным разрушениям и ограблению со стороны германского агрессора, советское правительство настаивает на том, чтобы Правительства Великобритании, США и Франции приняли безотлагательные меры к прекращению дальнейшей задержки».

Никаких подвижек в этом очень важном для российской экономики вопросе так и не наступит. Как и в деле передачи Советскому Союзу оставшейся части японского и германского флота.

Лозовский 12 февраля писал Кеннану: «Г-н Гарриман еще 21 октября 1945 года от имени г-на Бирнса уведомил Народного Комиссара Иностранных Дел СССР В. М. Молотова о согласии Правительства США на передачу Советскому Союзу четверти оставшихся судов японского Военно-морского флота, начиная с миноносцев и надводных судов меньшего тоннажа. В этом же письме указывалось, что Правительство США выражает готовность обсудить с СССР и другими союзниками план распределения японского торгового флота.

Исходя из вышеизложенного и учитывая, что с момента достижения договоренности по вопросу о японском военном флоте прошло уже значительное время, советское правительство полагает, что было бы целесообразно приступить к реализации этой договоренности о передаче вышеуказанной части японских военных судов Советскому Союзу.

Что касается судов японского торгового флота, то, по мнению советского правительства, представляется также целесообразным произвести распределение их между четырьмя заинтересованными правительствами – СССР, США, Англии и Китая в ближайшее время».

Никакой реакции не последовало. Никакого раздела японского флота не будет вообще.

То же самое происходило и со значительной