Читать книгу - "Ра - Тур Хейердал"

Форт-Лами – объятия и бурное ликование при встрече с Абдуллой. На базарной площади Умар облачился с ног до головы во все голубое, а Мусса – во все желтое. В развевающихся новых тогах они гордо вошли в здание полицейского управления; у обоих глаза сияли от восторга – уж очень им понравились только что сделанные фотокарточки для паспорта.

– Имя, фамилия, – приветливо спросил полицейский сержант со шрамами на лице.

– Умар М'Булу.

– Мусса Булуми.

– Возраст, – осведомился блюститель закона.

Молчание.

– Когда родился Умар?

– На четыре года раньше Муссы.

– 1927? 1928? 1929?

– Кажется, – нерешительно произнес Умар.

– Год рождения приблизительно 1929, – записал сержант. – А Мусса?

– 1929, – живо отозвался тот.

– Не может быть, – возразил сержант. – Ты же на четыре года моложе.

– Верно, – подтвердил Мусса. – Но мы оба родились в 1929 году.

– Год рождения приблизительно 1929, – написал сержант и во втором паспорте.

Теперь – расписаться. Умар извинился: он знает только арабские буквы. Взял поданную ему ручку, замахнулся, исполнил рукой какие-то замысловатые финты в воздухе над паспортом, после чего вернул ручку сержанту, и тот подписался за него. Мусса предложил, чтобы сержант заодно уж написал и его имя. Но без контракта они не могли получить паспорт на руки, поэтому мы отправились в католическую больницу за медицинской справкой. Помню тихое веселье, когда одна из монахинь попросила Муссу раздеться до пояса, и он простодушно подтянул тогу до пупа. А рентгенолог никак не могла найти на своем экране Умара, пока не зажгла свет и не обнаружила, что он полулежит на аппарате.

Для проезда через Судан нужна была справка о прививках. И друзьям сделали прививки, но справок не дали, потому что все бланки кончились. Мы с Абдуллой помчались в типографию, однако типография отказывалась печатать новые бланки, пока больница не рассчитается за старые. В конторе Суданского Аэрофлота клерк нашел в одном из ящиков стола три бланка, но не успели мы доставить их в больницу, как вышел французский врач с рентгеновским снимком, на котором было видно, что у Умара на печени какой-то вырост. Оказалось, что этот геркулес серьезно болен; врач строго-настрого запретил ему куда-либо ездить. А Мусса тоже не хотел уезжать без брата, который умел говорить по-арабски. Похоже, не быть папирусной лодке...

Что можно сделать для Умара? Нас принял главный врач, улыбающийся француз с погонами полковника.

– Вы – здесь?

Мы были одинаково удивлены и искренне обрадовались друг другу. Последний раз я видел полковника Лалуэля на Таити, где он служил военным врачом.

Вместе мы нашли решение. Если Умар будет вынужден вернуться в Бол, он останется без медицинской помощи. А в Каире ему будет обеспечен врач. Мне тут же выписали рецепты на таблетки и уколы, обязав проследить за лечением Умара.

И вот взлетает суданский самолет. Умара и Муссу втащили вверх по трапу в последнюю минуту, они почти ничего не видели в своих синих и желтых очках под цвет тог. Абдулла, войдя в самолет, ахнул от восторга, а братья просто опешили, обозревая салон, который был вдвое просторнее, чем резиденция Болского султана. Несколько минут – и мы уже над облаками. Пока Абдулла и Умар изучали устройство предохранительного пояса и механизм подвижного сиденья, Мусса с нерушимым спокойствием достал желтый носовой платок и принялся тереть им свой блестящий череп. Появилась стюардесса с конфетками, они взяли по полной горсти и уставились на леденцы, не зная, что с ними делать, пока не увидели, как соседи суют фантики в пепельницу. После этого они затолкали свои запасы в пепельницы и до конца полета выковыривали по одной конфетке из узкой щели. Принесли завтрак, и, глядя, как Умар кладет масло в фруктовый салат, я с беспокойством подумал о его печени. Вскоре самолет пересек границу Судана, и через некоторое время мы приземлились на аэродроме около столицы.

Что тут было с моими спутниками! В Боле даже двухэтажного дома не увидишь, а здесь, в Хартуме, куда ни погляди, стоят дома в несколько слоев. Даже Абдулла разинул рот при виде четырехэтажного здания. Нам предстояла ночевка, но оставлять их одних в большом городе я не хотел, а поселяться вместе в роскошном отеле тоже не стоит, пока они не освоились с новой обстановкой. И я пошел с моими друзьями в гостиницу четвертого разряда в арабском квартале. Администрация и номера помещались на третьем этаже ветхого здания, кухня и ресторан – на крыше под открытым небом, а трем друзьям казалось, что они попали в сказочный дворец. На лестнице я вдруг заметил, что братья как-то странно держатся. Они чрезвычайно сосредоточенно смотрели вниз и так осторожно ставили ступню, как будто карабкались на крутую гору. Да, ведь они впервые идут по настоящей лестнице! У них в Боле и на плавучих островах все лачуги одноэтажные.

Номера были без окон, но под потолком висела голая лампочка, свет которой падал на выстроившиеся в ряд кровати. Братья в жизни не видели кроватей, и, когда Абдулла объяснил им, что это приспособление для сна, они тотчас заползли каждый под свою кровать и лежали там, уткнувшись носом в пружины, пока Абдулла, покатываясь со смеху, не вызвал их оттуда, к великому облегчению оторопевшей хозяйки гостиницы, которая никак не могла понять, что это постояльцы там ищут.

В ресторане нас посадили за маленький столик с тарелкой и вилкой на каждого. На тарелках лежало мясо, помидоры, картофель, лук и фасоль. Путешественники из Чада быстро оценили достоинства вилки. Только я нацелился на кусок мяса, вдруг чья-то вилка опередила мою и сунула этот кусок в рот Умару. Я взял новый прицел, но едва не столкнулся с рукой Абдуллы и в последнюю секунду переключился на картофель. Подняв голову, я увидел, что вилки так и мелькают, каждый угощался с той тарелки, которая его особенно прельщала. Мои сотрапезники привыкли есть руками из общего блюда и вилку восприняли как удобное приспособление, очень кстати увеличивающее радиус действия, коль скоро пищу разложили так несподручно.

На другое утро Абдулла разбудил меня чуть свет. Ему говорили, что в разных странах по-разному считают время, и он решил проверить, не забыли ли мы договориться с летчиком, на какие часы смотреть, чтобы не опоздать на самолет.

На аэродроме чуть не произошла катастрофа. Никто не обратил внимания, что у моих товарищей нет египетской визы, однако санитарный контроль обнаружил, что прививки станут действенными только через неделю. По недосмотру эти люди попали в Судан, но уж теперь им придется выждать, сколько положено. А я уже прошел на аэродром и заметил калитку в заборе. Зоркий Абдулла тотчас увидел мой указательный палец, три друга в развевающихся тогах – белой, желтой и синей – вышли из очереди перед контролем и спокойно обогнули здание аэропорта. И когда самолет взлетел, наша четверка сидела на своих местах в салоне. Ребята из Бола уверенно застегнули ремни, улыбнулись чернокожей красавице-стюардессе и аккуратно взяли по одной конфетке с подноса.