Читать книгу - "Афина или отчаянные обстоятельства - Елизавета Пузырева"

Нежная эльфийка – что – то у меня на зубах заскрипело от такого словосочетания. Приторно – слащаво, аж передёрнуло. А сахар, кто ещё не знает, вещь вредная, на него лучше не налегать и не подсаживаться. Вообще жизнь не справедлива, лучше сразу это уяснить, и даже не стараться её подсластить – шоколадом или лишней плюшкой. С другой стороны мне почему – то стало тоскливо при упоминании про орчанку. Ведь ёжику понятно, что от тебя шарахаются. И эльфийка скорее всего и вытребовала от комендантши отдельную комнату, не желая жить со спустившийся с гор девицей, аргументами поди метала, что бисером направо и налево. Орчанка…. Рост, вид – воображение услужливо припустило, нарисовав этакий неприглядный образчик. Тоскливо. Сразу вспомнилась, как я грязным заморышем плелась, ухватив за руку Шрека по сумрачному Камышову, под пренебрежительными взглядами чистеньких и опрятных буффоноидов. Нет, за эту черту я уже никогда не смогу кого – то отправить.

– К орчанке, само собой, – четко и уверенно отозвалась я.

Удивила. Комендантша даже не собирается это скрывать. Вы видели когда – то удивленную сверх меры сову? Удивленная огромная сова, изучающая вас как реликтовый образец, добровольно делающий необъяснимый для логики и здравого смысла выбор.

– К орчанке, – повторила я.

– Да, слышу, слышу. К орчанке, так к орчанке. Сейчас проведу до твоей комнаты. За тетрадями, карандашами зайдешь, как пойдешь на занятие, учебники получишь уже после занятий в библиотеке, в главном корпусе. До занятий еще час с четвертью. Времени помыться и привести себя в порядок хватит, поспать – нет. Отоспишься ночью.

С этими словами она взлетела к самому верху шкафа, стоящему самым последним в ряду, бесшумно взмахнув крыльями. Открыв дверцу, достала, как я поняла комплект постельного белья. Водрузив его передо мной на стойку, она пристально оглядела меня с ног до головы и взлетела еще раз, но уже с противоположной стороны и достала аккуратно сложенные стопочки одежды.

– Тебе должно подойти – здесь самая необходимая одежда, причём одним комплектом. Второй в этом году не будет. Захочется – прикупишь в выходные, когда вас поведут по магазинам. На этой неделе, насколько я осведомлена, планировали к эльфам, но не к тем, что из рощ, а в горы к тёмным, правда, климат в тех горах тёплый. По деньгам, если нужно я сориентирую что у них почём можно купить. Но даже, если не на что не хватит, сама прогулка будет познавательна, отказываться в любом случае не стоит. Обувь принесу через несколько минут на выбор две пары, у меня она на складе, пока ты себя в порядок приводишь, слетаю. Какая подойдёт или понравится больше, ту и оставишь себе. Постельное белье поменяю на выходных. И да, выдача верхней одежды не предусмотрена. Так что плащ – это не лишняя деталь в твоем гардеробе. Зимы здесь бывают не столько холодные, сколько промозглые, ветреные и главное длинные.

Я понятливо кивнула, само собой, конечно, чему тут удивляться – по магазинам к эльфам в горы, что с того? Кто в ТЦ, кто на рынок к китайцам, а я к эльфам, то ли бонус, то ли новые потрясения. Обувь сова в клюве принесет, да на выбор – как еще то, не в крыльях же, чем тогда махать то? После того, как ты переобувался в последний раз в лягушачьей ванной тоже не предмет для удивления. А длительная зима, так нашли чем пугать, у нас в октябре уже зима, а в апреле еще зима, страна вечнозелёных помидор и не вызревающих груш, так что по этому поводу я переживать точно не стану. Еще раз, вежливо поблагодарив комендантшу, я вязала стопку постельного белья, сложив на неё выданную одежду, и отправилось за совой на четвертый этаж, где жили студентки. Баркус сказал, что подождет меня здесь у стойки и просил не опаздывать, подойти через час.

Ступени – высокие, сама же лестница узкой лентой вилась, поднимая меня всё выше и выше. Никаких тебе лифтов. Так что ближайшие лет пять тренируем дыхательную систему и ноги! Отдышки я скрыть не могла, и последний пролёт преодолевала на чистом упрямстве. Лестница здоровья, особенно тем, кто на седьмом этаже проживает! С другой стороны я оценила, что особ женского пола заселили на четвертый этаж, хорошо хоть не шестой или седьмой по остаточному признаку. Коридор напротив был широкий, со светлой ковровой дорожкой, уходящей к противоположной стороне, заканчивающейся стеклянной дверью – окном, вернее застекленным балконом. Как пояснила сова – балкон с башенкой характерный штрих местной архитектуры, здесь таких много. Впрочем, этажом выше и ниже балконов нет, так что нам, можно сказать, повезло. Можно отдохнуть как на балконной веранде, воздух с одной стороны свеж, с другой стороны от ветров защита, так и просто постоять у окна, горный пейзаж – это то, что никогда не будет выглядеть одинаково, ни какого однообразия, то сползающий густой туман, то расползающаяся мгла, то тени, то свет. И вправду, сплошное разнообразие. Но я не ворчу, вы не подумайте, горы – это то, что всегда меня завораживало, так что будем считать вид из окна действительно бонус. У нас на Земле – это Кавказ, Алтай, Саяны, Сихоте-Алинь или как у меня из окна – Урал. А здесь тоже, поди, своё название. Надо будет узнать. На стенах в коридоре кроме редких светильников ничего не было. Может, не полагается? Но как по мне то, так и просится повесить сюда пару картин.

Мы прошли почти в конец коридора, когда сова зависла перед одной из дверей.

– Тебе сюда. Скажешь, что на подселение. Разберётесь.

– А как обращаться к вам?

– Разве никто не удосужился сказать? Даже Баркус? Впрочем, даже не удивили! Еще бы и спрос с меня был такой же, чисто теоретический, на пофигизме. Так нет же, все перья пересчитают в случае чего. Минерва. Просто Минерва. Хотя можешь добавить и госпожа, ну это, если в чем-то провинилась, глядишь, добрее буду.

Сказав это, сова, взмахнув крыльями и резко заложив вираж, улетела, полагаю, что за моей обувкой. И ведь я даже не парюсь. Вот что значит, по болоту несколько часов шататься, мозг как Герасим, который со всем уже согласен даже, не протестует, выслушивая ворчания неприлично крупной совы в отсутствие учтивости ее начальства.

Стоя перед дверью комнаты, в которой мне предстоит прожить ближайшие пять лет, хотелось, если не вслух, то про себя пропеть арию Ленского, с чувством, знаете ли, вопрошая: «Что день