Читать книгу - "Афина или отчаянные обстоятельства - Елизавета Пузырева"

Правда, с освещением здесь был полный порядок – в кованых факелах, прочно вбитых в стены, в стыки между камней, горели ровным теплым светом, гроздья шаров. Не дымили, не чадили, лишь слегка потрескивали, а вот какова природа этих светильников интересно будет узнать, я все еще не теряла надежду подзарядить свой телефон. В переходе не было ни души, оно и понятно, утро то раннее, все равно мне стало не по себе, хотя клаустрофобией я никогда не страдала. Гулкое эхо от наших шагов, дробясь, натыкалось на каменные своды, нарушало тишину замкового туннеля и уползало, предваряя наше продвижение к жилому корпусу Академии, словно предупреждая неведомую стражу: «Идут. Встречайте. Запоминайте. Проследите». Это днем, когда здесь будет многолюдно, если допустить употребление этого слова по отношении ко всем жителям замка будет совершенно другая атмосфера, возможно шумно, а может по-деловому немногословно. Но сейчас как никогда я осознавала, что нахожусь далеко-далеко от своего мира, идя в компании жабы, и не пойми кого в роли моего сопровождающего под сводами иномирного замка.

Переход закончился не то, чтобы быстро, но, отдать должное, заблудиться здесь точно не получится, всё интуитивно было понятно. Я запомнила пару поворотов, да собственно там и таблички – указатели были, так что в следующий раз пойду без сопровождения, не пропаду, не Топь, если что на запахи выйду. Поднявшись по широкой лестнице, Баркус надавил плечом на высокую дверь, пропуская меня вперед в жилые помещения студенческого общежития.

– Письмоносцы со всех пяти курсов занимают второй, третий и четвертый, пятый и шестой и седьмой этаж здания. Студентки со всех потоков живут на четвертом этаже. Сейчас узнаем у коменданта общежития, в какую комнату вас подселить. Её можно найти практически всегда на его рабочем месте на втором этаже. Стойка у поворота к лестнице на верхние этажи. Если там никого нет, то можно подёргать за колокольчик у стойки, он соединен со складом, прачечной и другими подсобными помещениями – вас услышат.

– А сколько всего девушек вестников у вас учится?

– Немного. Студенток вообще негусто в последнее время. На вашем перовом курсе вы будете, третья и знаете это уже немало. А так, если я не ошибаюсь, то на всех потоках выходит сейчас уже девятнадцать. На факультете рецепции студенток гораздо больше.

– Вместе со мной девятнадцать? Число нечетное, значит, меня не подселят к кому – то из студенток? Мне со Шреком могут дать отдельную комнату?

– Этот решает комендант общежития, я не могу вас сориентировать в этом вопросе. Но в любом случае попросите. Не попросите – не получите. Хотя, если и будет отказ, то хоть объяснят почему.

Что ж, за последние сутки я с кем только не познакомилась, не думаю, что после этого комендант общежития вызовет у меня потрясение, и уж общий язык я постараюсь найти. В моих, знаете ли, интересах. Не думала. А вот надо было. Думать, оно, знаете ли, всегда не лишнее. И желательно на два шага вперёд. В шахматы, что ли начать играть, чтобы привить себе эту привычку думать наперёд.

Мы подошли к широкой стойке у входа, возле которой висели ключи с бирками, как я поняла от жилых комнат, лежали стопки пронумерованных папочек и внушительного размера книга, раскрытая посередине с ручкой на потрёпанном шнурке, уходящая под переплёт этого талмуда. Двустворчатые застекленные шкафы, высокие, прямо под потолок, стоящие вдоль стен вызывали сразу несколько вопросов о целесообразности. Это ж сколько раз надо взбираться по стремянке, если что – то понадобиться именно сверху? Но ни приставной лестницы, ни стула возле стойки коменданта я не увидела. Все это я отследила уже потом, а тогда мое внимание было приковано к непонятно для чего водруженному на стойку регистрации и как я понимаю рабочему месту коменданта огромному, просто неприличных размеров стогу, но не сена, нет – перьев. Да, да, передо мной возвышалась внушительного вида копна пёстрых коричневато-сероватых перьев, которую сверху прикрывала нахлобученная чуть набок черная атласная шляпка. Неуместная деталь! Только вот почему у меня не хорошее предчувствие? Вот и Шрек юркнул под полы плаща. Не к добру. Я внутренне подобралась. И тут на предупреждающее вежливое покашливание Баркуса верхняя часть копны повернулась на сто восемьдесят градусов и на меня уставились круглые, что плошки янтарные глаза коменданта общежития ВАМИРа. Ох, удержись моя головушка! Что ж не предупреждают то? Нос крючком или правильно будет сказать – клюв? Внушительный. На пол лица. Таким по темечку раз и можно констатировать летальный исход. А взгляд то изучающий, предельно внимательный из-под симметрично взлохмаченных, бьюсь об заклад начесанных и подкрашенных бровей. Ой-ёй! Взгляд, словно сканирующий все закоулки души, даже не делающий попытку прикрыть свой интерес к моей персоне. И ведь от такого коменданта ничего не скрыть, лучше даже не пытаться, эксперименты не ставить, сразу выяснить, что можно, что нельзя. Это, по всей видимости, было то, чего мне не хватало после моего марш-броска по Топи до полного так сказать потрясения – вступить в переговоры с пернатым…

– Отомри, не мышь в полях! – с хрипотцой резко, словно рубя слова, гаркнула комендантша.

Ой-ёй! Влипла! Нет, я и до этого момента прекрасно осознавала, что попала в тот ещё переплёт, но вот знакомство с комендантшей ВАМИРа было последним штрихом, так сказать для полноты картины.

Сглотнув, сообразив, что с этими словами обращались всё-таки ко мне, по крайней мере, другого претендента на роль мыши поблизости не видела, я, еле слышно выдохнув по наитию, низко поклонилась, раздвинув при этом полы плаща руками, чего отродясь не делала. Подняв взгляд на комендантшу, робко, запинаясь, пожелала доброго утра, принося извинения, что беспокою так рано. Однозначно, это после блужданий и мытарств по Топи я смогла вычудить такое. Еще сутки назад – извиняться да кланяться сове, я б не стала не за какие коврижки. Но помотавшись в приграничье миров, ощутив, как само твоё естество расползается, растворяется, что туман на болоте, покидает тебя, уступая место чему – то совершенно новому, что возможно таилось все эти годы на задворках твоего сознания, ты либо подстроишься и выживешь, либо потеряешь саму жизнь. После такого опыта ты не просто преобразуешься, а как говорил мне кто – то сегодня, то, чем ты являешься, твоя сущность вскрывается на раз, два, три. Вот это я отчетливо поняла сейчас, когда склонилась в подчёркнуто вежливом поклоне перед