Читать книгу - "Война и Мир - СкальдЪ"

Движущийся по дороге людской поток таял на глазах, пока совсем не иссяк. Мы с самого утра пропускали лишь тех, кто двигался на восток, а тех же, кто торопился на запад, задерживали и разворачивали назад. Нам только не хватало, чтобы они рассказали туркам, кто и в каком количестве их ждет. Не всем подобное нравилось, но я не собирался давать врагам лишних сведений о численности и составе бригады. Так что гражданским в ультимативной форме предложили возвращаться обратно в Плевну, искать другие пути или убираться к черту. То, что мы взорвали мост, к которому болгары привыкли, как к родному, вызвало нешуточное раздражение. Это ополчение Златкова понимало сложившийся расклад, а прочим поди докажи целесообразность подобного вандализма. Мы и не доказывали, не тратя впустую ни время, ни сил.

Одна за другой возвращались разведывательные команды, все, кроме Рута, который отошел на север, к деревне Кацамуница. Георгий решил продолжать наблюдение, такую смелость я полностью одобрял. Разведчики спешились и осторожно перевели лошадей через реку, прощупывая ногами дно. Прибывшие говорили одно — турки двигаются быстро и скоро будут на броде.

Напряжение нарастало медленно, но неуклонно. Я видел сотни загорелых лиц, усатых и бородатых, видел глаза, из которых все отчетливей пропадали посторонние эмоции. Суета, легкомыслие, бахвальство, позерство исчезали, словно стертые тряпкой. Томительное ожидание грозящего многим смертью или ранением боя заставило людей собраться и выкинуть из головы всю наносную чушь. В такие минуты кристаллизуется сама суть человека, становится видно, кто чего стоит на самом деле. Может и не до конца, так как настоящее испытание ждет непосредственно в бою, но и сейчас ясно, что ждать от того, кто сражается рядом с тобой. Нас было мало, а противник располагал семнадцатью тысячами солдат. Побеждать при таких обстоятельствах выглядело нереально.

Тут и там кто-то незаметно крестился, приводя себя в порядок, оправляя форму и настраиваясь. Все без исключения были верующими и потому с немалой торжественностью готовились предстать перед Творцом. И лишь мои любимые ветераны, мои замечательные усачи, тысячу раз проверенные гусары Смерти выглядели спокойными, деловитыми и готовыми к любой каверзе, которую может преподнести злодейка судьба. Смотря на них, у меня на сердце невольно становилось теплее.

— Турки! — закричал наблюдатель с одного из холмов. — Вижу красное знамя.

Я не стал садиться в седло, а придерживая рукой саблю, пробежался до командного пункта. Под ним подразумевался обложенный бревнами и дерном окоп, дающий возможность спокойно и в относительной безопасности наблюдать за происходящим. Вскинув бинокль, я принялся изучать диспозицию. За моей спиной находилось несколько офицеров, вестовые и неизменные Фальк со Снегиревым. К реке неспешно приближался передовой турецкий пехотный табор. Ветра не было и их красное знамя с белым полумесяцем бессильно обвисло на древке. Турки подняли целое облако пыли, я прекрасно видел, как барабанщики работают палочками и задают темп. Четыре десятка всадников находились впереди и по флангам пехоты.

— Встретим их карабинами. Еще раз напомните Ломову и Гаховичу, чтобы стрельбы не начинали, — обернулся я и два нижних чина убежали передавать приказ. Достав брегет, щелкнул крышкой и зафиксировал время — без шести минут час. Точное время понадобится мне для последующего рапорта цесаревичу и главнокомандующему.

Пехотный табор приближался, за ним виднелись и другие подразделения. Наконец-то донеслась барабанная дробь. Десяток всадников сунулся к остаткам моста. Судя по лицам, увиденному они не обрадовались и посовещавшись, начали осматривать берег. Одна из групп через минуту приблизилась к броду. Не давая им зайти в воду и узнать о наличии чеснока, кубанцы произвели дружный залп. Наши позиции окутались облачками пороховых газов. Стрелять в самом начале полагалось лишь казакам Керканова. К сожалению, болгары не смогли сдержаться и так же присоединились к веселью, лупя в белый свет, как в копеечку. Естественно, турецких кавалеристов буквально смело шквальным огнем, но мне происходящее совершенно не нравилось.

— Людвиг, будь любезен, напомни Златкову, чтобы его люди успокоились и перестали впустую переводить патроны. Скажи, что это не дело, я запрещаю им стрелять, пока турки не полезут на брод.

— Слушаюсь, — Фальк убежал.

Тем временем турецкие таборы рассыпались и залегли в траве. Началась перестрелка. Поначалу вялая и осторожная, во время которой стороны прощупывали друг друга, они постепенно набирала обороты.

Боян Златко моими словами проникся и сумел поставить ополчению мозги на место. Во всяком случае, болгары больше расточительный огонь не вели. С нашей стороны стреляли кубанцы и те, кто наподобие Шувалова или Снегирева умели со ста шагов снять с ветки воробья.

В бревно рядом со мной ударила пуля. Турки наконец-то рассмотрели наши позиции и начали вести огонь более прицельно. В любом случае пока ничего не изменилось. Мы находились друг от друга на расстоянии около трехсот саженей, нас разделяла река и все выглядело достаточно безобидно. Особая бригада никуда не торопилась и деловито отстреливалась в то время, как минуты текли одна за другой. А там только того и требовалось. Если враг настроен серьезно, то ему в любом случае придется подняться на ноги и побежать вперед, пытаясь перебраться через Вид.

Лично я не сомневался, что рано или поздно именно так и произойдет. А иначе зачем вообще Осман-паша двигался к Плевне? Не собирался же он просто продемонстрировать свои силы, а затем постыдно отступить! Конечно, он попытается отбросить нас, тут двух мнений быть не может.

К четырем часам дня турки усилились еще пятью или шестью таборами и наконец-то подтащили артиллерию. На наши позиции начали падать снаряды. Поначалу турецкие артиллеристы работали плохо, то по реке, то по полю за спиной, но постепенно они нащупали дистанцию, и тогда вражеская стрельба начала доставлять неудобство. Стали поступать доклады о первых убитых.

— Полковник Ломов просит разрешения открыть ответный огонь, — сообщил очередной вестовой. Я продолжал оставаться на наблюдательном пункте, оценивая обстановку.

— Разрешаю, пусть начинает, — вестовой убежал, а я не стал добавлять, чтобы пушки по возможности отработали по вражеской артиллерии — это было и так понятно. Ломов находился на закрытой позиции, неприятель его не видел, что давало ему ряд преимуществ. Оставалось надеяться, что он ими воспользуется. — Людвиг, передай Гаховичу, что и ему пора вступить в игру. Для него главная цель — вражеская пехота. Надо ее проредить.

Плохо, но первоначальный план, основанный на том, что неприятель сразу же сунется на брод, а мы устроим там огненную ловушку, не сработал. Теперь приходилось действовать без импровизации, по старинке.

Через минуту позади нас раздался грохот, это заработали конные пушки Ломова, к которым присоединились ракетные станки Гаховича. Полет снаряда человеческий взгляд заметить не мог, но ракеты летели медленней, и я с удовольствием любовался, как они оставляют после себя дымный след и взрываются на вражеских позициях. Особо мне нравился их звук — солидный, с пронзительными, внушающими панику, нотками. Не знаю, задумывалось ли так изначально, скорее всего все вышло случайно, но ракеты оказывали еще и неплохое психологическое воздействие. Для неподготовленного уха они казались куда страшнее, чем являлись на самом деле.

Ракеты работали по площадям и здесь, в чистом поле, для них было настоящее раздолье. Тут и там на противоположной стороне вспыхивали взрывы, перемалывающие в кашу землю и человеческое мясо. Сухая трава занялась огнем, позиции неприятеля начал окутывать дым. Сражение на речушке под названием Вид, мелкой и мало кому известной до настоящего момента, вступило в активную фазу.

Глава 11

Кто бы не возглавлял турецкий авангард Осман-паши, брод он решил взять резво, с одного удара. И когда посчитал, что сил достаточно, бросил своих башибузуков вперед. Похоже, наши ракеты добавили им энтузиазма, подстегнув не тратить понапрасну лишнее время.

До того момента неприятель рассыпался и залег, передвигаясь ползком, по возможности используя складки местности и кусты. Но тут разом забили барабаны и турки вскочили, с криком устремившись к реке.

Их было много, в пехотных цепях насчитывалось тысячи две солдат, но все же число не являлось критическим, так как основные силы пока не подошли.

— Беглый огонь! — приказал я, и офицеры повторили команду на позициях.

Наши ложементы и окопы окутало дымком пороховых газов, а по бегущим рядам неприятеля будто коса прошлась. Полковник Седов, один из лучших полковых стрелков, несмотря на высокий