Читать книгу - "Война и Мир - СкальдЪ"

положительно, то данный опыт обязательно повторят прочие Европейские державы. Но мы вновь будем первыми, и уже сейчас стоит озаботиться сохранением секретов.

Для полноты картины я выписал на листке плюсы и минусы пехоты и драгун относительно своей бригады. Пехота способна окапываться, да и защищать нас будет лучше, но зато она медлительна и сильно свяжет нам руки. Драгуны же кавалерия, а это скорость, маневр и ударная мощь. И если я не хочу лишиться мобильности, то остановиться мне стоит именно на втором варианте.

Так, какие драгунские полки сейчас находятся на Дунайском театре? Я точно знал, что есть 3-й Военного Ордена, 4-й Екатеринославский, 9-й Казанский и 11-й Рижский. Интересно, сможет ли цесаревич переподчинить мне один из них? Да и вообще, понравится ли ему моя идея?

Поспав не больше двух часов, я едва дождался утра и сразу же отправился к Николаю Романову, надеясь успеть поговорить с ним до завтрака, который он взял за правило устраивать для своих генералов и полковников.

Глава 9

Цесаревич Николай полностью одобрил мою идею с присоединением к бригаде драгун. После обдумывания, выбор пал на 4-й Екатеринославский полк, так как тот находился наиболее близко. Командиру подразделения полковнику Ребиндеру отправили приказ выдвинуться на Плевну для присоединения к Особой бригаде.

Хорошо иметь возможность переложить часть забот на подчиненных! Зазерский уже теснил черкесов и продвигался к Плевне. На помощь ему отправились гусары Смерти, затем артиллеристы Ломова и ракетчики Гаховича. Сам же я выбрался из Никополя 2 июля. Множество дел, в основном бумажных, заставили потратить лишние сутки на различные бюрократические моменты. Я впервые понял, как много приходится писать генералу, пусть и не лично, а через адъютанта или писаря. Различные приказы, реляции, наградные листы, поощрения, рапорты, сводки и отчеты съедали кучу драгоценного времени. В этом плане обязанности полковника выглядели куда проще.

Со мной находился Фальк, Снегирев Архип и четвертый эскадрон во главе с Егоровым. До Плевны было порядка пятидесяти верст, и мы преодолели данную дистанцию в течение суток. Дорога оказалась относительно пустой. Редкие болгары с радостью нас приветствовали, кланялись, улыбались и неизменно одаривали различными припасами. Я впервые услышал, как меня назвали Черният генерал, что значило Черный генерал. После Муселиево перешли вброд небольшую речушку Осым, вода в которой стояла так низко, что кони даже брюхо не замочили. В Дебово догнали ракетный дивизион, на некоторое время разделив путь с Гаховичем.

Иногда на тракте попадались тела убитых турок или мертвые лошади, но в целом было видно, что казаки Зазельского особого сопротивления здесь не встречали.

Небольшие, покрытые лесом, горы остались за спиной. Асеново, Мечка и Коиловцы располагались на равнине. Воздух пах травами, в небесах и на деревьях пели птицы, а в полях стрекотали кузнечики. Вдаль уходили виноградники. И лишь жара портила общее впечатление.

В деревне Гривицы находились основные силы Особой бригады, и я сразу же собрал полковников. Они уже успели разбить временный лагерь, начав раздавать еду прямо с полевых кухонь и поставили несколько палаток. В одной из них мы и устроились. Тем более, вечерело и потянуло прохладой.

— До Плевны шесть верст, дорога прямая и удобная, вокруг холмы и поля, — отчитался Седов.

— Надеюсь, разъезды высланы? — поинтересовался я, отпивая из поставленной на стол кружки ледяную родниковую воду, от которой даже зубы заломило.

— Само собой, Михаил Сергеевич, — успокоил Зазерский. Наедине они называли меня по имени, но во время совещаний, особенно при младших офицерах, подобной вольности себе не позволяли. — Мои донцы окружили город с севера и юга, но близко не суются и себя никак не показывают. Турки о нас не знают.

— Неужели они никого в разведку не пустили? — в подобную беспечность верить мне не хотелось.

— Конечно, пустили, — улыбнулся Некрасов. — Да только назад мы им вернуться не позволили. А второй разъезд пуганули казаки.

— Вы что-то задумали, — догадался я. — Докладывай, Алексей Петрович.

— Наметился интересный вариант, — Седов улыбнулся. — А виной всему кубанский казак войсковой старшина князь Керканов, которого мы здесь повстречали. Не угодно ли его послушать? Сведения у него презабавные-с, — полковник хохотнул.

Керканов оказался двадцати восьмилетним, среднего роста, офицером с небольшими усиками и твердым взглядом карих глаз. На его лице без труда читалось желание прославиться и как-то проявить себя. Чин войскового старшины у казаков соответствовал пехотному майору.

— Разрешите доложить, ваше превосходительство? — вытянулся он.

— Разрешаю, — с трудом удерживаясь от улыбки, ответил я. После «высокоблагородия» подобное обращение пока оставалось новым и необычным, но весьма приятным. Тем более, то ли с усталости, то ли с запарки, а может и еще по какой причине, войсковой старшина использовал именно такую форму титулования, а не «господин генерал», которую в основном использовали между собой офицеры.

— Собственно, дело обстоит так… — князь замолчал, формулируя мысли. — Под моим командованием находятся 4-я и 5-я сотни 2-го Кубанского полка, входящего в состав Кавказской бригады. Подполковник Кухаренко поручил мне провести рекогносцировку на Плевну и установить связь с передовыми частями Западного отряда цесаревича Николая Александровича. Позавчера мы захватили обоз, следующий из Ловчи, вчера перерезали телеграфный кабель у Брестовиц и разрушили деревянный мост на Виде, у деревни Гулянци. Сегодня и второго дня перестреливались с черкесами, но они отошли за Вид, и я посчитал их преследование нецелесообразным.

— Что насчет Плевны, князь?

— Позавчера мои две сотни также добрались до города и не обнаружили в нем неприятеля. Сутки мы стояли, но затем к Плевне подошел отряд Атуф-паши. Мы устроили с ним небольшую перестрелку, после чего вынуждены были отойти из-за разницы в силах.

— Вы лучше конкретные цифры обозначьте, — посоветовал Ломов.

— Так точно. Турок мы насчитали два батальона при четырех орудиях. Из кавалерии — дикие черкесы. Общая численность не более полутора тысяч человек.

— У турок почти все батальоны и таборы в половинчатом составе, — добавил Зазерский, но об этом и так все знали. — И главное — они не успели построит ни редутов, ни окоп. Их, считай, одни лишь дома защищают.

— Получается, у нас имеется прекрасный шанс взять Плевну с наскока? — я склонился над картой. — Это вы задумали?

— В точку, — расплылся в улыбке Седов. — Эх, жаль, пехоты у нас нет, мы бы турок выбили из города, как пробку из бутылки.

— Значит, надо схитрить и хотя бы часть неприятеля выманить в поле. Тех же черкесов, к примеру. И дальше уже действовать по обстоятельствам.

— Так мы о том и думаем, — заверил Зазерский. — Нужно лишь ваше разрешение, да толковый план.

Мне нравилось, что под моей рукой подобрались столь энергичные, исполнительные и смелые люди. В Дунайской армии таких много, но часть генералов и полковников, особенно седых, старых и потому растерявших весь пыл молодости, любила никуда не торопиться. Они утратили бесстрашный задор, который позволял с наскока брать крепости, зато обзавелись салонным опытом интриг, геморроем и изрядной долей трусости, которую предпочитали называть осторожностью.

— Велите подать чай, ужин и зажечь свечи, — решил я. — Будем думу думать. Присаживайтесь, князь, к нашему столу. Вы же согласны на день или два остаться с нами?

— С радостью останусь, тем более в личной беседе генерал Скобелев предписал мне оказывать вам всяческую помощь, Михаил Сергеевич. Только разрешите вестового отправить, надо сообщить командованию о сложившейся ситуации, — ответил Керканов.

— Действуйте. И добро пожаловать, хоть и временно, в нашу Особую бригаду.

* * *

Андрей Некрасов присутствовал на совете у Соколова и пришел в восторг от окончательного плана. Он уже получил подполковника и приступил к своим новым обязанностям, передав первый эскадрон Самохвалову Илье. Покидать родной эскадрон жаль было чуть ли не до слез. И пусть боевые друзья никуда не делись, но Некрасов понимал, что теперь кое-что изменилось. Хотя, с другой стороны он также осознавал, что пора расти и быть более полезным Мишелю Соколову.

И все же, нельзя было сказать, что он так уж счастлив — служба простого командира эскадрона казалась ему куда спокойней. Она казалась проще, да и романтичней. Но делать было нечего, тем более, ему совсем не хотелось подводить верного друга, который столь быстро рос в чинах и уже стал генералом. Другой бы на месте Некрасова радовался подобным связям, но он о таких вещах, как карьера, думал мало. Когда товарищи говорили, что круг его интересов ограничен женщинами, лошадьми и гусарами, он посмеивался и признавал, что