Читать книгу - "От Второй мировой к холодной войне. Немыслимое - Вячеслав Алексеевич Никонов"

С момента капитуляции власть императора и японского правительства в отношении управления государством будет подчинена верховному командующему союзных держав, который предпримет такие шаги, какие он сочтет нужными для осуществления условий капитуляции.

Императору и японскому главнокомандованию будет предложено подписать условия капитуляции, необходимые для выполнения условий Потсдамской декларации, дать приказ всем вооруженным силам Японии прекратить сопротивление и сдать их оружие, а также дать такие другие приказы, которые может потребовать верховный командующий в целях осуществления условий капитуляции.

Немедленно после капитуляции японское правительство отправит военнопленных и гражданских интернированных лиц в безопасные пункты, как будет указано, где они могут быть быстро посажены на борт союзных транспортов.

Форма правительства Японии в конечном счете будет в соответствии с Потсдамской декларацией установлена свободно выраженной волей японского народа.

Вооруженные силы союзных держав будут оставаться в Японии до тех пор, пока не будут достигнуты цели, изложенные в Потсдамской декларации».

Чан Кайши ответил немедленным согласием с текстом заявления. Эттли и Бевин тоже согласились, но выразили сомнение, что было бы разумно просить императора лично подписать условия капитуляции. И предложили изменение в формулировке предлагаемого ответа: «Император санкционирует и обеспечивает подписание правительством Японии и японским Генеральным штабом условий капитуляции, необходимых для выполнения положений Потсдамской декларации, и отдает приказы всем японским сухопутным, морским и воздушным командующим, а также всем находящимся под их контролем силам, где бы они ни находились, по прекращению активных операций и сдаче оружия и т. д., как в вашем проекте».

Но в Москве произошла заминка.

11 августа

В полночь с 10 на 11 августа Молотов пригласил в свой кремлевский кабинет Гарримана и Керра и проинформировал послов:

– Судя по заявлению японского правительства, капитуляция явно не безоговорочная. Ответом советского правительства будет продолжение наступления.

У Гарримана сложилось твердое ощущение, что Молотов «вполне желал бы продолжения войны».

– Советская армия продвинулась в Манчжурии на 170 километров, – продолжил нарком. – И наступление продолжается.

В этот момент в кабинет впустили американского министра-посланника Джорджа Кеннана, который и принес подготовленный в Вашингтоне ответ Трумэна на мирное предложение Токио, к которому предлагалось срочно присоединиться и Советскому Союзу. Президент консультировался с Москвой скорее для проформы, поскольку уже твердо решил действовать самостоятельно. Но ему надо было остановить продвижение советских войск в Маньчжурии. Молотов обещал дать ответ на следующий день «после согласования с правительством».

Гарриман жаловался Трумэну на Молотова: «Его реакция была уклончивой и предполагала, что он даст мне ответ завтра. Я сказал ему, что такой срок неприемлем и что мы желаем получить ответ сегодня вечером. После этого он согласился обсудить его со своим правительством и попытаться дать мне ответ сегодня вечером. Если я не получу от него известий в указанное время, я позвоню ему и буду держать вас в курсе событий».

В два часа ночи, посоветовавшись с «правительством», то есть со Сталиным, Молотов вновь пригласил послов в кабинет.

– Советское правительство, – сказал он, – готово присоединиться к американскому заявлению при условии, что в нем будет сказано о готовности союзных держав достичь соглашения о кандидатуре или кандидатурах представителей Союзного Верховного Главнокомандования, которым будут подчинены японский император и японское правительство.

В Кремле имели в виду предложить в дополнение к Макартуру кандидатуру Василевского. Гарриман не имел на сей счет никаких инструкций, но он прекрасно знал и полностью разделял твердый настрой Белого дома и военных на сохранение полного американского единоначалия в Японии. Поэтому его реакция была подчеркнуто раздраженной и непреклонной. Он буквально вскипел от возмущения:

– Советское правительство не может претендовать на право вето в этом вопросе. Что же касается главнокомандующего союзников, то им, несомненно, будет генерал Макартур. Советский Союз не может предъявлять таких претензий после всего лишь двух дней войны с Японией. Соединенные Штаты сковывали японские силы, не давая японцам возможности напасть на Советский Союз в самое тяжелое для него время.

Молотов не остался в долгу:

– Я считаю совершенно неуместными такие речи, господин Гарриман. Я мог бы в таком случае привести пример европейской войны, в которой Советский Союз вел борьбу один на один в течение трех лет.

Гарриману не пришло в голову и то, что на протяжении всех лет войны США с Японией миллионная армия микадо была скована у советской границы. Посол продолжал твердить о неприемлемости советских требований. «После очень жаркой перепалки», как докладывал о беседе сам Гарриман, Молотов все же настоял на передаче ответа правительству США.

Трумэн напишет: «Гарриман, конечно же, выражал нашу общую политику… Я твердо решил, что оккупация Японии не должна следовать по стопам нашего германского опыта. Я не хотел разделенного контроля или отдельных зон. Я не хотел давать русским никакой возможности вести себя так, как они вели себя в Германии и Австрии».

Но той же ночью Молотов еще раз обсудил со Сталиным разговор с американским послом, и они решили смягчить советскую позицию. Не успел Гарриман вернуться в посольство, как позвонил Павлов. Молотов готов устранить возникшее «недоразумение»: с самого начала Кремль имел в виду именно консультации по поводу назначения главнокомандующего, а не что-то иное.

– А где же упоминание об одной кандидатуре командующего, а не нескольких? – не унимался посол.

Молотов еще раз взял паузу, чтобы связаться со Сталиным. В итоге советская сторона – по телефону – отказалась от каких-либо возражений на текст американского проекта ответа японцам. Гарриман, тем не менее, не унимался и продолжал настаивать на письменном подтверждении достигнутой договоренности. Наутро он получил и его.

Окончательный вариант «совместного» ответа японцам был направлен из Вашингтона 11 декабря без дальнейших согласований с Москвой. Сталину и Молотову оставалось только смириться с этим фактом. Как и с последовавшим 12 августа назначением Макартура Верховным Главнокомандующим в Японии. Генерал Дин назовет эту ночную схватку «самой важной победой Гарримана в Москве». Если удар по союзническим отношениям можно назвать победой, то она, безусловно, была достигнута.

Американский ответ отправили в Токио через японское посольство в Швейцарии. Пока же американские бомбардировщики продолжили уничтожать японские города.

Ночная дипломатическая схватка лишний раз доказала советскому руководству, что, как и в Европе, добиваться достигнутых договоренностей, тем более джентльменских, придется исключительно на поле боя.

Наши войска стремительно продвигались вперед. «Передовые части Забайкальского фронта уже к 11 августа подошли к западным склонам Большого Хингана, а подвижные войска главной группировки преодолели его и вышли на Центрально-Маньчжурскую равнину. Форсирование Хинганского хребта явилось подвигом, не имевшим себе равных в современной войне», – справедливо замечал Василевский.