Читать книгу - "Из тьмы. Немцы, 1942–2022 - Франк Трентманн"

оказаться рабом технологий. Если отказываться от технологий было бы ошибкой, говорил Вайцзеккер студентам, то столь же неправильно пытаться сделать все, что возможно технически. Страх перед ядерной эскалацией приводил к более общему беспокойству по поводу американизации и современности, которое в немецком движении за мир было особенно острым. Вайцзеккер подчеркивал, что не осуждает американских ученых, создавших первую бомбу; они боролись за свободу. Но он критиковал американцев за то, что они всегда выбирают то, что кажется самым простым путем. Помимо прекращения атомных испытаний, Вайцзеккер призывал к новой “этике в технологическую эпоху”. Людям необходимо “учиться оставаться людьми, а в решающие моменты – учиться становиться людьми”, говорил он. К 1970 году, проанализировав большое количество военных сценариев, Вайцзеккер предупредил, что для предотвращения войны в будущем больше нельзя рассчитывать на сдерживание. Граждане, а также ученые должны взять ответственность на себя. Ядерная война висела над их головами, как дамоклов меч, писал он. Будет ли она висеть на тонкой нитке или на прочной веревке, зависело от политического сознания и действий людей113.

Со времен Лютера протестантская церковь была послушной сторонницей государства. Христианам приходится жить в условиях конфликта и признавать власть государства и его монополию на насилие там, где это необходимо. Ядерное оружие разрушило четкое разделение на личную совесть и общественный долг. Некоторые протестанты настаивали на том, что атомное оружие является законным средством сдерживания врага или даже борьбы с ним – “справедливой войны”. По их словам, важен не мир любой ценой, а “мир в свободе”, и ядерное оружие помогало обеспечить его, удерживая коммунизм под контролем. “Лучше быть мертвым, чем красным”, или, как любили говорить более культурные люди, цитируя поэта Фридриха Шиллера, “жизнь не высшее из благ”114.

Другие, однако, осуждали ядерное оружие как греховное и несовместимое с христианской этикой войны. Идея оборонительной или превентивной войны была бессмысленной в системе контрударов и коллективного самоубийства. Атомное оружие всех сделало убийцами, сказал теолог Хельмут Гольвитцер, потому что для его создания требовалась “убийственная этика”. Вся жизнь принадлежит Богу, говорил своим слушателям Нимёллер, и потому было бы кощунством со стороны людей заявлять о своем праве решать вопросы жизни и смерти человечества. Гитлер был “первоклассником по сравнению со своими преемниками”, располагающими атомным оружием. Тем, кто цитирует Шиллера, добавил он для верности, следует делать это полностью: “…но величайшее из зол – вина”. Если они не выступят против ядерного оружия, это сделает их соучастниками массовых убийств.

Перед лицом этих полярных крайностей церковные лидеры предпочли единство последовательности. Синод в 1958 году постановил, что размещение (американского) ядерного оружия считается христианским стремлением к миру, но то же самое можно сказать и об отказе от оружия. Как выразились протестантские церкви десятилетием позже в запоминающейся формуле, они поддержали тех, кто “служит миру с оружием и без него”. Пасторы давали советы как солдатам, так и лицам, отказывающимся от военной службы по убеждениям. В конечном счете им предстояло решить, в каком направлении ведет их собственная совесть115.

Антикоммунизм сделал католическую церковь изначально решительным сторонником перевооружения. Но и здесь ядерное оружие заставило пересмотреть вековые учения. В 1963 году в ответ на кубинский ракетный кризис Папа Иоанн XXIII написал энциклику “Pacem in Terris” (“Мир на земле”), в которой призвал положить конец гонке вооружений. В ходе Второго Ватиканского собора критика привела к более широкой переоценке сущности мира. Завершенная его преемником папой Павлом VI в 1965 году, пастырская конституция “Gaudium et spes” (“Радость и надежда”) определяла мир уже не негативно, как отсутствие войны, а позитивно, как содействие миролюбию и гармонии. Военный конфликт был рябью на поверхности. Его фундаментальные причины лежали в нищете, отсталости и ненависти – “структурном насилии”, как его стали называть в следующем десятилетии116. Мир стал символом человеческого процветания и все больше распространялся на все разумные существа117. Стремление к миру больше не могло делегироваться правительствам и армиям. Мир выражал любовь к “ближнему” и способность решать проблемы без насилия. Отсюда миролюбие распространялось на общество и мир в целом.

Минимизация конфликтов становилась делом каждого. К 1966 году у немецких католиков появился собственный прогрессивный аналитический центр, “Круг Бенсбергера”, который, подобно их собратьям-протестантам, давал советы лицам, отказывающимся от военной службы по убеждениям. Укоренялась новая этика личной ответственности118.

Лучше активный, чем радиоактивный

Движение за мир часто помещают под вывеской “Новые социальные движения” наряду с феминистками, экологами и борцами за права геев, получившими известность в конце 1960-х годов, что вызывает образы длинноволосых студентов и молодых специалистов из нового среднего класса. На самом же деле именно способность движения за мир обращаться как к старым, так и к новым обеспечила его силу. Уже в 1950-х годах, когда им еще руководили SPD и профсоюзы, его база выходила далеко за пределы среды рабочего класса. Борьбу против перевооружения поддерживали домохозяйки и пенсионеры, врачи и актеры, а также молодежь из рабочего класса в социалистических группах Falken (“Соколы”) и Naturfreunde (“Друзья природы”). Во Франкфурте в мае 1957 года дизайнер собрал более 3 тысяч подписей среди домохозяек, ремесленников, учителей и студентов против ядерного оружия. Помимо радикальной молодежи там были и респектабельные матроны Западногерманского женского движения за мир (WFFB), основанного в 1951 году, – его почетным президентом стала принцесса Ольга цур Липпе.

После того, как SPD дистанцировалась от протестов в 1959 году, чтобы избежать обвинений в сотрудничестве с пятой колонной Москвы, движение за мир переросло во внепарламентскую оппозицию (Ausserparlamentarische Opposition, APO) и повернуло влево. Участниками Пасхальных маршей были не только молодые радикалы. В 1963 году, например, в число сторонников инициативы входили семидесятидвухлетняя бабушка и квакер, книготорговцы, почтовые работники и молодые клерки. Маршировали целые семьи119. Отец пропавшего летчика-истребителя, которого мы встречали раньше, врач на пенсии, присоединился к группе противников ядерного оружия в 1966 году120. В следующем году кампания за разоружение могла рассчитывать на участие юристов, священников и инженеров, а также преподавателей университетов, студентов и профсоюзных деятелей. Среди ее сторонников были Бёлль, Нимёллер и Юрген Хабермас, а также дирижер Ханс-Иоахим Вундерлих и звезда немецкого киноэкрана Лиль Даговер. В 1920 году она сыграла в классическом немом фильме “Кабинет доктора Калигари” и при нацистах продолжала пользоваться большим спросом. В 1943 году она развлекала войска на Восточном фронте. Двадцать пять лет спустя Даговер выступила вместе с Нимёллером, чтобы привлечь внимание к благотворительному “синглу” вьетнамских народных песен, выпущенному для сбора средств для больниц и помощи Северному Вьетнаму121.

Гонка вооружений разделила не только разные поколения, но и