Читать книгу - "От Второй мировой к холодной войне. Немыслимое - Вячеслав Алексеевич Никонов"

3. Товарищу БЕРИЯ внести в ГКО предложение об использовании немецких специалистов, работавших в перечисленных в пункте I настоящего постановления институтах и заводах, на работе в Советском Союзе».

Реализовать это постановление и другие решения на этот счет оказалось не так-то просто. Быстро оприходовав все научные центры и оборудование в Западной Германии, американцы и англичане максимально спешили до основания обчистить занятые ими земли советской зоны оккупации до того, как туда вступит Красная армия. 22 мая американский майор Уильям Бромли, которого послали в Нордхаузен с конкретной целью помочь будущим ракетным исследованиям в Америке, начал переправку четырехсот тонн немецкого ракетного оборудования в Антверпен, чтобы далее отправить их через Атлантический океан в Уайт-Сэндс, штат Нью-Мексико. Реквизировав все железнодорожные вагоны западного направления – вплоть до Шербура – Бромли выполнил свою задачу до того, когда в Нордхаузен пустили наши войска.

«Под надзором американской армии продолжалась подготовка к перемещению как можно большего объема немецкого научного оборудования и как можно большего числа самих ученых из тех районов, которые по договору попадали в советскую зону, но еще находились под контролем американцев; последние ученые со своими семьями были отправлены поездом в американскую зону всего за несколько часов до того, как 20 июня советские войска должны были вступить в Нордхаузен и Блейхероде. 6 июля Объединенный комитет начальников штабов США распорядился в течение трех недель провести операцию „Оверкаст“ с целью „воспользоваться“ из числа немецких ученых теми „избранными, редкими умами, в продолжении интеллектуальной деятельности которых мы заинтересованы“. В результате операции „Оверкаст“ за несколько месяцев в США были отправлены 350 немецких и австрийских ученых», – выяснил известный британский историк Мартин Гилберт.

Маршал Жуков предъявил подробный отчет об этих реквизициях, но союзники его фактически проигнорировали.

Советским спецслужбам и ученым, которым было поручено разбираться с немецкими военными секретами, оставались уже малые крохи. Серов записал в своем дневнике в июле: «В течение нескольких последующих дней союзники вывели войска из Тюрингии, и я сразу бросился туда на розыск ракет. Мы ездили по всем местам, где только имелись данные о ФАУ-2…

Главные специалисты во главе с конструктором ФАУ-2 фон Брауном уже удрали в американскую зону. В Тюрингии мы нашли завод, на котором происходила сборка ракет, но никого из администрации или рабочих не нашли… Несмотря на наши усилия, мы долго не смогли найти ни целой ракеты, ни специалистов, нужных нам. Пока был в Германии Дмитрий Федорович Устинов, мы все же разыскали ряд других специалистов, оснащавших ракеты, которые делали немцы. Мы разобрались с самолетом-ракетой Рейнтохтер (сестра Рейна), Вассерфаль, с реактивным самолетом, с пульсирующим двигателем и рядом других…

По приезде в Берлин мы с Устиновым и Яковлевым провели совещание со всеми специалистами, которые за это небольшое время успели кое-что узнать. Хорошее впечатление произвели молодые наши инженеры, Королев Сергей Павлович, Глушко, Рязанский, Кузнецов и ряд других…

Через несколько дней московские гости, Устинов, Яковлев и другие, улетели в Москву, а появился новый гость, Завенягин Абрам Павлович, новый представитель по атомным делам.

Перед этим я дал телеграмму в Москву, что нашел уран и тяжелую воду. Атомное дело большое, а американцы говорят, что они имеют сверхмощную бомбу, а мы пока мало знаем.

Абрам Павлович рассказал московские новости, говорит, что атомному делу хозяева придают важнейшее внимание. Документы пошли в ход, и начинается освоение. Спросил, что у меня имеется, я ему рассказал, что из допросов немцев я узнал, что немцы были близко к изготовлению атомной бомбы. В Норвегии, а затем и в Германии уже добывали тяжелую воду, откуда-то они достали уран. Я ему сказал, что уран и тяжелую воду я забрал и отправил на днях в Москву. Видимо, с ним разошлись, так как он ехал два дня поездом.

В конце разговора я ему советовал съездить в соляные копи, около Галле, где имеются большие выработки (залы), там мы нашли сложную аппаратуру, поставили охрану, надо давать команду на вывоз аппаратуры в Москву.

В заключение я ему продемонстрировал кусок урана, который лежал у меня в столе в кабинете. Я взял уран в руки и, чиркая по урану гвоздем, показал, как искры железа от гвоздя, сгорая под действием урана, раскаленными падали на пол.

Абрам Павлович разволновался, заохал и говорит:

– Брось немедленно уран, убери из кабинета и не притрагивайся руками, потому что можешь заболеть радиоактивной болезнью или еще хуже…

По возвращении из соляных копей, где мы были, Завенягин мне сказал, что это очень ценные приборы и он заберет. Я дал команду на погрузку. Я Завенягину рассказал, что американцы выслали на розыск в 1944 году атомных дел специальную комиссию „Алсос“, которая имела целью захватить всех ученых по ракетам ФАУ-1 и 2 и особенно атомщиков-немцев, так как боялись, что немцы обогнали в разработке атомной бомбы американцев.

Вот эта „Алсос“ и следовала вместе с наступающими войсками союзников и успела забрать 18 ученых-атомщиков во главе с руководителем Вернером Гейзенбергом. Они нашли все разработки и документы по ядерной физике. Все эти ученые попали не к нам, так как боялись последствий. Незначительная часть их ушла к англичанами и французам».

Обращали в Москве внимание и на культурные ценности. 26 июня датировано постановление ГКО «I. Обязать Комитет по делам искусств при СНК СССР (т. Храпченко) вывезти на базы Комитета в г. Москву для пополнения государственных музеев наиболее ценные художественные произведения живописи, скульптуры и предметы прикладного искусства, а также антикварные музейные ценности в количестве не более 2 000 единиц с трофейных складов в г. Дрездене».

Американцы тем временем продолжали привлекать и использовать немецких спецслужбистов.

Генерала абвера Гелена, находившегося в лагере для военнопленных в Аугсбурге, американские военные власти поначалу разочаровывали: они не были настроены на конфронтацию с СССР. «Почти все, с кем мне приходилось говорить, придерживались мнения, что Советский Союз в настоящее время находится якобы в стадии перехода от коммунистического к либеральному государству. О Сталине все отзывались положительно, как о Дядюшке Джо, и не имели ни малейшего представления относительно экспансионистских целей Советов».

Допрашивавший его в течение трех недель американский офицер счел Гелена неинтересным собеседником и отправил в тюрьму в Висбадене. «Как-то меня вели по тюремному переходу, и я столкнулся лицом к лицу с бывшим своим шефом, генерал-полковником Гальдером. Мы бросились друг другу в объятия. На американцев это произвело большое впечатление, и отношение ко мне с тех пор заметно улучшилось… На следующий день после того, как меня включили в число