Читать книгу - "Советская дипломатия на четырехсторонних переговорах по Западному Берлину (26 марта 1970-3 сентября 1971) - Ростислав Долгилевич"

Абрасимов возразил против этого. Упомянутое положение, отметил он, носит общий характер и его следовало бы оставить в преамбуле. Раш после совещания с Сованьяргом и Джеклингом попросил согласиться на закрепление в части I общих постановлений положения об устранении напряженности и предотвращении осложнений, поставив его первым пунктом. Абрасимов высказался за добавление в формулировку слова «способствовать» («четыре правительства будут способствовать устранению напряженности и предотвращению осложнений в этом районе».)^[720]

Раш предложил включить в пункт 2 общих постановлений ссылку на Устав ООН («четыре правительства с учетом своих обязательств по Уставу ООН…»). Абрасимов не возражал против этого^[721].

Джеклинг, вернувшись к обсуждению преамбулы, предложил следующую редакцию абзаца 2: «Действуя на основе их четырехсторонних прав и ответственности и соответствующих военных и послевоенных соглашений и решений четырех держав, которые остаются незатронутыми». Абрасимов предложил формулировку «которые не затрагиваются». Предложение было принято^[722].

Определенные разногласия между сторонами вновь выявились при обсуждении пункта «А» части II (постановления, относящиеся к западным секторам). Абрасимов настаивал на сохранении ссылки на ГДР, тем более, что советская сторона в интересах достижения договоренности согласилась снять упоминание о «консультациях и договоренности с правительством ГДР». Раш сказал, что три посла были бы согласны включить формулировку о транзитном сообщении между западными секторами Берлина и ФРГ «по территории ГДР»^[723].

Затем Абрасимов поставил на обсуждение пункт «В» части II (постановления, относящиеся к западным секторам Берлина) в следующей редакции:

«Правительство СССР заявляет, что сообщение между западными секторами Берлина и пограничными с этими секторами районами и теми районами ГДР, которые не граничат с этими секторами, будут улучшены. Постоянные жители западных сектором смогут совершать поездки и посещать также районы ГДР по гуманным, семейным, религиозным, культурным или коммерческим мотивам и в качестве туристов на условиях, сходных с применяемыми в отношении других лиц, въезжающих в эти районы.

Проблемы небольших анклавов, включая Штайнштюккен, и других небольших районов могут быть решены путем обмена территорий.

Конкретные урегулирования, касающиеся поездок и посещений, сообщений и территориального обмена, будут предметом договоренности компетентных немецких властей, как это изложено в приложении III»^[724].

Раш заявил, что следует снять упоминание ГДР, иначе получится, будто и Восточный Берлин является ее частью. Западная сторона не может пойти на это.

Абрасимов согласился снять ссылку на ГДР во второй фразе пункта, оставив ее в первом предложении. Тем самым, отметил он, всю часть II можно считать согласованной. Остается неурегулированным вопрос о советском генеральном консульстве, от которого зависит все соглашение. Раш сказал, что, по его мнению, западные послы должны сделать соответствующее предложение своим правительствам. Остается вопрос о том, добавил американский дипломат, в какой форме упомянуть этот вопрос в соглашении. Советский посол высказался за то, чтобы включить его пунктом «D» в часть II соглашения. По остальным вопросам, связанным с советскими интересами в Западном Берлине, можно было бы составить протокольную запись^[725].

Раш согласился на необходимость посоветоваться по этому вопросу с английским и французским послами. Абрасимов в ответ снова подчеркнул значение вопроса о советском генеральном консульстве для достижения договоренности в целом. Он затронул также вопрос о преамбуле, предложив записать абзац три в следующей редакции: «учитывая существующее положение в соответствующем районе». Раш с этим согласился. Он предложил пройтись по остальной части соглашения и приложениям до обсуждения вопросов о загранпаспортах ФРГ и советском генконсульстве, пока советники готовят соответствующие тексты. После этого четыре посла, убедившись, что замечаний по заключительным постановлениям нет, приняли текст заключительных постановлений^[726].

Далее Раш предложил уточнить в приложении I перевод слова «unemрeded». Абрасимов согласился принять слово «без помех», если в тексте будет говориться о «сопроводительных документах». В пункте 2 «а» приложения I следует оставить во втором предложении слово «может» (процедура проверки гражданских грузов при перевозках ФРГ — Западный Берлин «может» или «будет» ограничиваться проверкой пломб и сопроводительных документов). Раш отклонил слово «может», настаивая на слове «будет». Абрасимов предложил записать тогда, что «процедура проверки может (или будет) ограничиваться контролем пломб и сопроводительных документов, поскольку при перевозке будут соблюдаться положения настоящего соглашения»^[727].

В связи с этим Джеклинг заявил, что «на данном этапе переговоров, очевидно, следует отклонят любые формулировки, которые могли бы привести к дополнительным толкованиям. Либо эти слова имеют смысл и ведут к новым толкованиям, что осложнило бы переговоры, либо они не имеют смысла и поэтому излишни»^[728].

Наконец, на тридцать третьем заседании послов, состоявшемся 23 августа 1971 г., стороны сумели договориться по всем формулировкам. Последняя «шероховатость» касалась описания деятельности генконсульства СССР в Западном Берлине. Западные послы настаивали на сохранении в этом описании слов «не будут включать политические функции». Абрасимов согласился с позицией послов трех держав^[729].

23 августа 1971 г. в три часа дня было принято сообщение для печати, в котором говорилось: «Послы достигли согласия по всему проекту договоренности, который будет представлен на рассмотрение их правительств»^[730]. Сообщалось также, что дата следующей встречи послов будет определена в ближайшее время. После этого К. Раш в 15 часов 40 минут закрыл заседание.

По словам Абрасимова, подписание соглашения в последний момент пришлось отложить, так как западные державы вдруг «под воздействием Бонна» предложили согласовать немецкий перевод текста соглашения. Смысл данного шага, по его мнению, заключался в том, чтобы еще раз попытаться подправить в свою пользу подготовленный договорный акт. Поэтому советская сторона отклонила предложение своих партнеров по переговорам, сказав, что аутентичными текстами соглашения могут быть лишь русский, английский и французский, что фиксируется в данном документе и с чем были вынуждены согласиться в конце концов и послы трех западных держав^[731].