Читать книгу - "Новая Россия. Какое будущее нам предстоит построить - Михаил Делягин"

Их бескорыстие является пропагандистским оружием, от которого нет защиты, и медиа радостно подчиняются давлению бескорыстия, тем самым превращая его в лучший бизнес.

Будем верить, что большинство неправительственных организаций находит в себе моральные силы остаться бескорыстными и после этого.

Но кто же определяет сравнительную силу и мощь неправительственных организаций? Ведь именно от нее зависит в конце концов то, какое из их требований будет признаваться СМИ более важным — защита прав женщин в исламских странах или пингвинов в Антарктиде, борьба против обрезания девочек, распространения ядерного оружия или противопехотных мин.

Конечно, эффективность во многом зависит от менеджмента. Учебники — и даже жизнь — пестрят сообщениями о невероятных успехах, достигнутых в самых неблагоприятных условиях благодаря исключительному по качеству менеджменту.

Несмотря на популярность (и, безусловно, правдивость) подобных историй, ключевые слова в них — «благодаря исключительному».

Гениальных менеджеров не много, и они далеко не всегда остаются в некоммерческом секторе с его отсутствием миллионных бонусов и иных проявлений корпоративной роскоши. В обычном среднем случае качество некоммерческого менеджмента примерно соответствует общему среднему уровню или даже несколько ниже его — и эффективность определяется деньгами.

Много раз мы видели, как благодаря важности проблемы, трогательной интонации или просто удачному моменту неправительственным структурам удавалось собирать огромные средства на свою деятельность. Однако в целом подобные случаи являются все же исключениями из правил.

И потому в обычном, массовом, среднем случае финансирование некоммерческого сектора осуществляется крупными спонсорами — корпорациями, государствами и благотворительными фондами.

Брать деньги у первых двух не всегда удобно; пресловутый конфликт интересов может возникнуть, в том числе и внезапно, в самый неподходящий момент и нанести тяжелый ущерб даже незапятнанной репутации. (Так, исключительно авторитетная в России Международная конфедерация обществ потребителей (КонфОП) через некоторое время после прекращения финансовой поддержки со стороны табачных корпораций приняла довольно существенные средства от борющегося с курением Фонда Блумберга — ситуация понятная, но далеко не у всех вызывающая только сочувствие[3].)

Поэтому ключевым спонсором неправительственных организаций являются крупные благотворительные фонды, получающие значительные пожертвования и направляющие их непосредственно действующим неправительственным структурам. Последние являются, таким образом, исполнителями воли крупных благотворительных фондов, которые управляют ими при помощи политики финансирования.

А вот уже эти фонды, как правило, финансируются глобальными корпорациями. Конечно, свой вклад вносят и обычные компании национального уровня, и некоторые наиболее обеспеченные государства, но критически значимые средства, — а значит, и решающее слово, — принадлежат глобальным корпорациям.

Именно они, таким образом, в конечном счете правят современным миром — при помощи безупречно демократичных с формальной точки зрения институтов.

Если традиционная рыночная демократия за счет населения отдает непропорционально значительное влияние крупному национальному бизнесу, то глобализация кардинально усугубляет проблему: она не просто отдает бизнесу намного больше власти, но и делает его глобальным, а не национальным.

Таким образом, глобальный бизнес через неправительственные организации и глобальные электронные СМИ с полным соблюдением всех демократических формальностей руководит национальными государствами в собственных интересах, часто будучи даже никак не связанным с соответствующими обществами (не говоря уже об ответственности перед ними).

Это не кризис демократии — о нем лучшие умы Запада писали еще в середине 70-х годов прошлого века.

Это ее конец, ее перерождение в свою противоположность.

Изучение, с одной стороны, глубинных причин того, что демократия обернулась своей противоположностью, а с другой — последствий этого для человеческого общества и места России в разворачивающемся постдемократическом переломе представляется исключительно важным.

Чтобы жить осознанно, надо понимать, что и почему происходит, к чему это ведет и какое место из возможных надо попытаться занять в будущем — как самому, так и всей страной.

Политкорректность — асфальтовый каток унификации

Превращение традиционной формальной, институциональной демократии в простой передаточный ремень глобального бизнеса имеет несколько фундаментальных последствий.

Прежде всего в результате этой трансформации традиционная западная демократия, не меняя свои формы, рамки и институты, утрачивает возможность учитывать интересы и мнения народа хотя бы в минимальной для нормального функционирования общества степени. В частности, как мы видим в ходе глобального экономического кризиса, она впадает как минимум в управленческую импотенцию — утрачивает способность принятия масштабных, стратегических решений, так как в современных условиях они в массе своей объективно требуют ущемления интересов глобального бизнеса.

Терпит крах партийная система, ибо все партии, какими бы полярными ни были их позиции поколение назад, увязают, как мухи, в клею пресловутой политкорректности, являющейся всего лишь новой, моральной формой выражения политических интересов и бытовых настроений глобального бизнеса. Однородность интересов глобального бизнеса, создавшего качественно новый субъект исторического действия — глобальный управляющий класс, предопределяет однородность требований, предъявляемых им ко всем «легальным», то есть допускаемым демократическими процедурами и нормами на арену национальной политики, политическим деятелям.

И поскольку прежние демократические институты в качественно новых условиях глобализации предоставляют преобладающую возможность политического самовыражения лишь одной глобальной группе интересов, на уровне национальной политики самые разные организационно-пропагандистские структуры если и не выражают одну и ту же позицию, то во всяком случае оказываются вынужденными действовать в исключительно узком коридоре возможностей. В результате разница между ними становится совершенно несущественной с точки зрения обычного избирателя.

Таким образом, старые демократические институты в новых условиях, по сути дела, убивают содержательную демократию, так как лишают избирателя выбора, предоставляют ему лишь слабо различимые оттенки одних и тех же интересов — интересов глобального бизнеса, которые часто прямо противоречат его собственным интересам. Последние же часто не допускаются не только до политического представления, но и до массового осознания — в силу своего противоречия нормам «политкорректности и толерантности».