Читать книгу - "История карфагенян - Вернер Хусс"

этот раз он атаковал главную квартиру Гасдрубала, которая находилась вблизи Нефериса. Гасдрубал сначала выступил против врага, но после боя, приведшего к многочисленным жертвам с обеих сторон, отступил в свой расположенный на высоте опорный пункт, чтобы снова напасть, когда отходившие римские солдаты при переправе через Уэд-бу-Абид расстроили свои боевые порядки. Потери римлян были огромны. Они были бы еще больше, если бы не Сципион с находящимися под его командованием всадниками, прикрывший их переход. И опять же Сципион после перехода через реку возвратился, чтобы «вытащить» четыре окруженные манипулы. Когда сильно потрепанные войска были на обратном пути, на них напал Гасдрубал, а когда они входили в лагерь, то устроили вылазку войска, находившиеся в Карфагене.

В римских глазах военное положение, сложившееся в Африке к концу 149 г., никак не могло казаться удовлетворительным. Для того чтобы войну, ведение которой до сих пор приводило несомненно к потере престижа, можно было закончить в следующем году, нужно было, может быть, использовать новую стратегию и призвать дополнительные силы. Яснее всего было то, что требовалось, чтобы Массинисса, как он сам призывал, сражался бок о бок с Римом против Карфагена! Но послы, которые должны были передать нумидийскому царю этот призыв римского сената, нашли его уже мертвым. И Сципион, призванный царем в качестве советника для принятия важных решений в семейной и государственной сферах, прибыл к нумидийскому двору вскоре после его смерти. Умирая, Массинисса, явно видевший опасность для своего политического дела, обязал своих сыновей клятвой повиноваться решениям Сципиона. Сципион (вопреки нумидийским законам о престолонаследии?) разделил власть между тремя законными сыновьями умершего, которые, впрочем, все должны были носить царские титулы. Миципса получил «министерство внутренних дел», Гулусса — «военное министерство» и Мастанабал — «министерство юстиции».

Но для продолжения карфагенско-римских военных действий значение имело то, что Гулусса присоединился к Сципиону и в качестве «союзника римского народа» прибыл в лагерь Манилия. Ценность его военной помощи вскоре определилась, когда удалось действенно повлиять на Гамилькара. Возможно, это было одной из причин, побудивших Гамилькара перейти на сторону римлян. Это произошло тогда, когда Манилий снова атаковал укрепление около Нефериса, чтобы загладить ошибки прошлого года. Вместе с Гамилькаром некоторые офицеры и около 2200 всадников предали дело своей родины и присоединились к врагу. Остальных офицеров и их эскадроны от предательства удержал Ганнон. Переход на римскую сторону Гамилькара побудил Манилия, уже стоявшего 14 дней, ничего не добившись, перед Неферисом и боявшегося нападения Гасдрубала на его войска в случае отступления, начать отход с чувством удовлетворения и без страха перед атакой врага. Сципион, Гамилькар и Гулусса выбрали окольный путь и разграбили долину, называемую Мега Баратрон (Большой Овраг). В районе Тунета они соединились с остальной армией.

В эти дни консул узнал, что его преемник Л. Кальпурний Пизон Цезоний находится на пути в Северную Африку. В ответ на это он послал вперед в Рим Сципиона и Гамилькара в качестве как бы «предъявителей» его консульского года. Вслед за ними через некоторое время явился и сам Пизон, вряд ли собираясь исполнить ожидания родины.

В начале весны 148 г. Пизон и Л. Гостилий Манцин, в качестве легата Пизона командовавший флотом, прибыли к Карфагену. Оба они следовали плану, в соответствии с которым надо было полностью изолировать Карфаген и этим принудить город к сдаче. Поэтому они не занимались ни осадой Карфагена, ни нападением на Гасдрубала, а стремились подчинить все городские центры.

Плохим предзнаменованием стало то, что предпринятая с воды и с суши атака на Аспиду потерпела поражение. Однако завоевание Неаполя, другого важного города на полуострове Бон, удалось. Затем в течение всего лета Пизон стоял перед Гиппон Акрой, но завладеть городом не смог. Гиппакритцы дважды выходили за защищаемые ими стены города и сожгли парк осадных машин консула. В этих акциях их поддерживали карфагенские войска, которые, очевидно, еще до начала осады расположились в городе. Когда Пизон увидел бессмысленность своего предприятия, он ушел на зимние квартиры в Утику.

Неудивительно, что после военных кампаний 149 и 148 гг. уверенность карфагенян окрепла. Ранее безоружный город сохранился, войска Гасдрубала остались непобежденными, Аспида и Гиппон Акра отбили римские атаки, и, кроме того, на их сторону перешел, покинув Гулуссу, нумидиец Битий с 800 своих людей. Эти успехи придали им мужество развернуть в хинтерланде военную и дипломатическую активность. К тому же для них не осталось незамеченным, что хотя Миципса и Мастанабал клятвенно обещали римлянам дать оружие и деньги, но выполнять свое обещание они не торопились. Оба царя предпочли подождать дальнейшего развития событий, и кто мог знать, что на уме у их брата Гулуссы! Это заставило карфагенян попытаться усилить существующие у нумидийских царей и также у независимых маврусиев сомнения по поводу римской политики. Они указывали на то, что в случае карфагенского поражения нумидийцы и маврусии станут следующими жертвами римских экспансионистских стремлений. И вполне возможно, что их аргументы производили на эти народы определенное впечатление! Кроме того, карфагеняне знали, что римляне в это время были вынуждены вести войну на нескольких фронтах. Ни в Испании, ни в Македонии они не добились решающих успехов. Во всяком случае, в Македонии так обстояли дела в то время, когда карфагеняне призвали Андриска продолжать войну при любых обстоятельствах[81].

Однако эти месяцы и недели, наполненные надеждами, были омрачены внутриполитическим событием, потрясшим всех, — убийством генерала Гасдрубала, командовавшего войсками в городе. В сенате он был обвинен коллегой и тезкой в предательстве: он якобы предает карфагенское дело ради своего дяди Гулуссы, а следовательно, в пользу римлян. Поскольку Гасдрубал не сумел защититься и обвинение выглядело правдивым, то сенаторы на месте забили генерала своими сиденьями. Может быть, племянник Гулуссы избежал бы такой судьбы, если бы из-за предательства Гамилькара внутриполитическая атмосфера не столь накалилась. Можно предположить, что Гасдрубал, генерал, действовавший вне города, несправедливо упрекнул в предательстве страны Гасдрубала, который, по крайней мере в момент избрания генералом города, был членом демократической, а не пронумидийской «партии». Во всяком случае, после убийства своего коллеги он остался единоличным военным командующим и в городе, и за его пределами.

Другое событие, которое самым существенным образом повлияло на дальнейший ход всех дел, произошло не в Карфагене, а в Риме: народ избрал Сципиона, претендовавшего на пост эдила, не эдилом, а консулом. При этом действующий консул Си. Постумий Альбин Магн сослался на lex Villia annalis, согласно которому возраст консула не мог быть меньше 42 лет, а Сципион этого порога еще не достиг. Однако ссылке на закон противопоставили лозунг, исходящий из идеи народного