Читать книгу - "Сказки, мифы и легенды восточных славян - Александр Сергеевич Фаминцын"

чета Либер и Либера слилась с четой Дионис и Персефона. Либеру и Либере соответствуют у славян – Лад и Лада, Купало и Купала (Марена), Ярило – Ярун и древнеиталийская Ферония – Ярунья, которая, так же как и Либера, отождествляется с Персефоной. Повторяю здесь, относительно названных славянских божеств, то же, что уже замечено было мною раньше ‘по отношению к божествам древнеиталийским, представителям весны и весеннего плодородия: при своей отвлеченности, безличности и бесплотности, Лад – Ярило – Купало, с одной стороны, и соответствующие им женские божества – с другой, отличаются друг от друга не столько присущим каждому из них, в общем близко сходным, внутренним значением, сколько особенностями установившихся в честь их обрядов и обычаев.

После сделанного мною отступления, с целью выяснения тесного соотношения, существующего между Ладом – Ярилом – Купалом и Радегастом-Сварожичем (Припекалом), а через посредство его, и с древнеиталийскими солнечными божествами: Аполлоном Соранским, Юпитером-Анксуром, Марсовым Пиком, Фавном и Либером, возвращаюсь к восточным славянам. Сопоставляя все вышеприведенные факты, относящиеся к боготворению солнца у русских, находим следующую характеристическую черту: за исключением Ярила – Лада – Купала, все прочие представления о божестве солнца не выходят из пределов зооморфизма: Хорс Дажьбог, Тур, Авсень чествуются в образах коня (хорса), быка, козла (или барана), точно так, как в самых древнейших культах италийских. Даже и Ярило не представляется образом в полном смысле слова антропоморфическим: в Белоруссии главную роль играет не столько девушка – Ярило, сколько белый конь, на котором она едет. Мы увидим ниже, что даже св. Георгий, заместивший в христианстве бога солнца, в Белоруссии иногда величается «конем», подобно тому как и у чехов волшебный (солнечный) конь назван в честь св. Иоанна Крестителя – Янеком. В великорусском Яриле главную роль играет опять не столько образ старика-Ярила, сколько неизбежный фаллос, как эмблема возбуждаемой солнечным теплом похоти и обусловливаемого им плодородия. Единственным, вполне антропоморфическим может быть названо представление солнца в виде бога согласия, брака и веселья, Лада – Купала, настолько, впрочем, неопределенного, непластичного в народном сознании, что даже пол его часто является сомнительным: в песнях обыкновенно преобладает женская форма (Лада, Купала) перед мужской (Лад, Купало), вследствие чего можно даже предположить, что оба эти названия первоначально возникли в женской форме, и из них уже сложилась мужская, подобно соответствующему италийскому богу Mais, как бы пристегнутому к богине Maia.

Наконец, как уже было замечено раньше, солнце почитают на Руси в виде доброй, заботливой женщины, бабы – МАТУШКИ КРАСНОГО СОЛНЦА, образ которой, однако, не воплощается в народных обрядах.

В этом моменте обнаруживается совершенно новая, самостоятельная черта, перелом в мифологических воззрениях русского народа, вызванный более суровыми климатическими условиями занимаемой им страны; под влиянием последних, на севере, порывается, в известных пределах, связь с древнейшими южными преданиями: солнце в образе женщины, «Матушка солнце» – представление, вовсе неизвестное в южных широтах, где палящее светило олицетворяется преимущественно в образе победоносного, яркого воителя. До сих пор в среде южно-славянских народов поются песни о «женитьбе» солнца; у славян восточных, так же как у народов литовских (и у германцев) ныне солнце предпочтительно представляется в виде женщины. В русских колядках, в которых прославляемая хозяйская семья уподобляется небесным светилам, хозяйка обыкновенно сравнивается с солнцем, а хозяин – с месяцем; в малорусских и белорусских колядках встречается еще иногда обратное сравнение, в великорусских же песнях, а также в великорусских заклинаниях солнце обыкновенно обнаруживает женскую, хотя вероятнее высказанное мною раньше предположение, что в лице святочной «кобылки» и весенней кобылки – «русалки» чествуется солнцева сестра.

Царица-вода

Не входя теперь в ближайшее рассмотрение природы последней, я укажу только на чрезвычайно важную, знаменательную черту, дающую ключ к уразумению целого ряда мифологических фигур и представлений. Небесная влага, по древнейшему народному представлению, нашедшему себе полное и пространное выражение уже в гимнах Авесты, обыкновенно приводилась народом в соотношение с каким-либо светлым, сияющим явлением небесным. Вспомним описанные раньше светлые образы сверкающей золотом и звездами иранской Анагиты, подательницы влаги и плодородия, благодетеля человечества «Пупа вод», обитателя небесного озера, наконец, блестящей звезды Тистрии, подательницы дождя. В Ведах заря, выезжающая на блестящей колеснице, запряженной быстрыми багровыми конями или коровами, «выпускает небесных коров» (т. е. облака, заключающие в себе дождевую влагу), она же приносит с собой росу, а потому и признается подательницей плодородия и благополучия: «Услышь нашу молитву, подательница всяких благ, – обращаются к ней в ведийских гимнах, – умножай наше потомство». У греков образ иранской Анагиты раздвоился: с одной стороны, является рождающаяся из пены морской, т. е. из влаги, Афродита, богиня весны и любви, с другой – светоносная Селена. Афродита сочетается с солнечным богом Аресом, как у римлян Венера с Марсом. Селена-Луна сочетается с Гелиосом-Солнцем; подобно тому и слившаяся с Селеной Артемида есть сестра солнечного бога Аполлона, а у римлян Диана сочетается с Янусом, богом небесным, в котором, однако, преобладает солнечная природа. Совершенно аналогичное явление представляет и древнейшая, возникшая на юге, славянская мифология: рядом с Солнцем, в разнообразнейших его видовых проявлениях и наименованиях, обыкновенно является одноименная с ним или носящая сходное, соответствующее имя женская фигура Солнцевой Сестры, в основании своем представляющей олицетворение небесной влаги, как женского элемента, по отношению к мужскому явлению тепла и света. Под этими многоразличными, аналогичными названиям солнца именами женского божества, народ, сообразно с местными условиями, а равно с мифологическими представлениями влиявших на него соседних народов, представляет то утреннюю зарю, то утреннюю звезду или группу звезд, то луну, то какую-то светлую, сияющую красотой, небесную, горную или водную деву – словом, какое-либо яркое, предпочтительно небесное, явление, с которым, притом, обыкновенно соединяется присущая ему, как представителю небесной влаги, основная идея плодородия, целительности и зависящей от того и другого будущей судьбы человека, наблюдающего явление. Список этих названий я приведу ниже, предварительно же укажу на присущую народу привычку, с понятием о солнце обыкновенно связывать представление о влаге. Вспомним упомянутые выше обряды окропления, обливания водой, купания в воде, собирания росы и т. п., входящие как непременное условие в отправление главнейших солнечных праздников: зимнего, весеннего и летнего. Непосредственное связывание явлений света и влаги отражается и в песнях славян. Так в хорватской колядке, рядом с солнцем, воспевается роса и дождь, напр.:

День рассветает, коледо!

Солнце сияет, коледо!

И освещает, коледо!

Наши леса, коледо!

Плодородные нивы, коледо!

И луга, коледо!

Солнце заходит, коледо!

Роса падает, коледо!

И увлажает, коледо!

Наши леса, коледо!

Плодородные нивы,