Читать книгу - "Сказки, мифы и легенды восточных славян - Александр Сергеевич Фаминцын"

ходили босыми ногами по пылающим угольям. Что в это время возглашали или пели собравшиеся на празднество, – неизвестно, но известно, что в совершенно аналогичном случае, а именно при праздновании высшего солнцестояния, в ночь на Иванов день (местами на Петров день), возглашают славяне, так же массами стекающиеся на это празднество, так же возжигающие костры, так же прыгающие через костры, вообще соблюдая при этом торжестве целый ряд древнейших, унаследованных из времен язычества, суеверных обрядов. Рассмотрим по порядку, какие божества преимущественно чествовались в это время в разных местах, заселенных славянами.

В Хорватии еще в прошедшем столетии девушки, пляшучи кругом Ивановского костра, призывали «святого бога Лада». На Руси, в Литве, Жмуди и в Лифляндии в старину, с 25 мая до 25 июня (т. е. около времени празднования Русалий и высшего солнцестояния), взывали к «великому богу Ладу». У карпато-руссов в Иванов день утром празднуют Ладо и поют в честь его ладовые песни. Выше же было указано, что и летты и куры около Иванова дня призывали Ледо и Ладо, преимущественно же Лиго, который, по значению своему (как сокращенное имя бога согласия), буквально соответствует Ладу, литвины же призывали Лодо. Наконец, при проводах весны, также совпадающих со временем высшего солнцестояния, а именно отправляемых в Петров день (или 30 июня), также поют (напр., в Тульской губ.) песни с припевом: «Ой, Лад, ой Лад!» Вслед же за тем имя Лада исчезает из песен (кроме свадебных) до будущей весны. Итак, судя по сохранившимся песням и преданиям, празднование торжества высшего солнцестояния, т. е. праздник проводов отжившего весеннего солнца, в указанных местах, а именно в Хорватии, в Карпатской Руси, на остзейских окраинах России и частью в средних великорусских губерниях (быть может, и в некоторых других местах) происходит в честь бога Лада, заступающего, следовательно, здесь место Радегаста-Сваражича или Аполлона Соранскаго.

В великорусских же губерниях, расположенных почти сплошной полосой к северо-западу, северу, востоку и юго-востоку от Москвы (от Новгородской до Воронежской губ.), состарившееся и отходящее с наступлением момента высшего своего стояния солнце чествовалось, как мы видели, в образе Ярила (Сима Ерыла), которого оплакивали и погребали или непосредственно перед Петровским постом, или тотчас после Петрова дня. Кроме того, в губерниях Тверской, Ярославской и Рязанской праздник Иванова дня называется в простонародье Ярилою. Вне названной области, ни в России, ни у западных и южных славян, мы имени Ярила не встречаем, но невольно вспоминаем о Гаране, Ериле и Ерыле древних италийцев. Erilus находится в близком родственном отношении к Феронии, а через нее, следовательно, к Юпитеру Анксуру и Аполлону Соранскому. Древнейший Гаран (gary – ярый, италийский Ярило) переименовался с течением времени в Геркулес, который у сицилийцев назывался Ерыл. Взглянув на римский календарь праздников, замечаем, что во время, соответствующее высшему солнцестоянию, а именно 30 июня, т. е. в тот самый день, в который в некоторых местах России (напр., в Рязанской и Тамбовской губ.) чествовали Ярила, – в Риме отправлялось торжество в честь Геркулеса, предводителя муз, или Мусагета, веселого гения пиров. Изображения этого Геркулеса снабжались надписями, в которых он назывался «миротворцем, непобедимым, святым». Геркулес, веселый гений пиров и миротворец, совпадает с Фрейром – Радегастом – Ладом, представителями радости и веселья, подателями мира, согласия и благополучия. Итак, в то самое время, т. е. в пору высшего солнцестояния, когда в Хорватии, в Карпатской Руси, на западных окраинах, а частью и в Центральной Руси около Ивановских костров или вообще при проводах весны, приуроченных к Петрову дню, возглашалось имя Лада, а у латышей и литвинов – имена Лито, Ладо, Ледо, Лодо, в указанной полосе великорусских губерний, огибающей дугой с северо-запада на юго-восток Московскую губернию, возглашалось имя провожаемого и погребаемого Ярила; в то же самое время в Италии отправлялось празднество в честь родственного Ладу и Ярилу Геркулеса (Ерыла) Мусагета.

У чехов, словаков и мораван праздник высшего солнцестояния отправляется в Ивановскую ночь и сопровождается возглашениями к Яну (Иоанну)? а возгласы и припевы песен даже получили название «святоянских», как и возжигаемые в эту ночь «святоянские» огни. Накануне Иванова дня собирают «Иванов цвет», чернобыльник называется «Ивановым поясом», или «Ивановой былиной». Здесь св. Иоанн Креститель несомненно заместил божество солнца. Нельзя не обратить внимания на интересное совпадение эпитетов, даваемых Яну и Ладу: оба называются в песнях «великим», «святым», «милым»: «святым», как мы только что видели, называется и миротворец Геркулес-Мусагет. К числу обрядов Ивановского торжества принадлежало у чехов сжигание на каком-нибудь возвышении воздвигнутого там дерева (сосны или ели), которое для этой цели парии привозили из леса. Поляки, называющие Иванов праздник и Ивановы огни «Соботками», также взывают в «соботских» песнях своих к Яну. В Силезии в Иванов день предлагают в дар солнцу особенные печения.

В сербо-хорватских песнях, которые поются на Иванов день, также упоминается об «Иване», собираемые в Ивановскую ночь цветы, которым приписывается чудодейственная сила, называются Ивановскими цветами. В Болгарии также собирают в ночь на Иванов день (Енюв день) цветы и травы, называемые Ивановскими: «Енювец цветие», «Енювы билкы». В Ивановских песнях речь идет о св. Иоанне: «Кто погрешил против св. Иоанна, – говорится в одной из этих песен, – тот пусть бросится в пылающее пламя»; в другой песне говорится о людях, «которые не праздновали Иванова дня и оттого сгорели дотла». Очевидно, и у сербов, и у болгар, солнечного бога, чествуемого в пору высшего солнцестояния, у болгар, кроме того, с плачем и причитаниями погребаемого в образе куклы или чучела (как на Руси Ярило), заместил в песнях, как и у западных славян, св. Иоанн Креститель. Словины также в Иванов день в песнях обращаются к св. Яну. В Граце, в Штирии, существовал обычай, в этот день носить чучело, насаженное на высокий шест. Его, однако, не хоронили, но закидывали горящими метлами, пока оно не сгорало.

Остается еще бросить взгляд на Малую и Белую Русь. Здесь в Ивановскую ночь также возглашается в песнях имя Ивана, но, особенно в малорусских песенных припевах, Иван соединяется обыкновенно с именем КУПАЛО. Самый праздник носит название праздника Ивана-Купала; под этим именем он известен и в некоторых местах Великой Руси, но в великорусских песнях имя Купала не встречается. Достаточно взглянуть на только что представленный мною перечень божеств, чествуемых народом в пору высшего солнцестояния, чтобы убедиться, что Купало есть бело- и малорусское наименование того же божества, которое в других вышеупомянутых местах называлось Ладом (Лиго, Лодо), Ярилом, Яном, Иваном. Между тем название Купало не только почти не встречается в географических названиях[44], но даже упоминается в письменных