Читать книгу - "Секретные коммандос - Джон Л. Пластер"

"Да шел бы он на хер", — согласился я.

К тому времени, как мы вернулись в наш лагерь, прибыл новый член моей группы, штаб-сержант Гален Массельман. Это было как раз вовремя, поскольку наши группы находились на грани перегрузки. В Камбодже в результате переворота был свергнут принц Сианук, и к власти пришло антикоммунистическое правительство во главе с Лон Нолом, который дал понять, что будет приветствовать американское вторжение в приграничные районы. На протяжении многих лет американские политики знали, что силы противника используют нейтральную территорию Камбоджи, но не решались действовать, опасаясь международной реакции. В 1966 году генерал-лейтенант Стэнли Ларсен, командующий силами США на Центральном нагорье, сообщил журналистам, что силы Северного Вьетнама действуют из прибежищ в Камбодже, заставив министра обороны Роберта Макнамару объявить доказательства недостаточными. Журналисты снова обратились к генералу Ларсену, но он смог лишь улыбнуться и заявить: "Я признаю свою ошибку". Эта американская политика преуменьшения, даже отрицания, вражеских нарушений нейтральной Камбоджи была просто беспрецедентной. Это было как если бы во время Второй мировой войны десять нацистских дивизий атаковали Третью армию Паттона с территории Швейцарии, а затем бежали обратно через границу, а США ничего не сказали, опасаясь обидеть швейцарцев.

Для тех из нас в SOG, кто рисковал жизнью, чтобы документировать правду, которая так расходилась с сообщениями СМИ и пониманием общественности, этот поворот событий казался подарком судьбы. Но заявление президента Никсона о том, что американские войска входят в Камбоджу вызвало шквал осуждения. Наблюдая эту лавину критики, я написал отцу, призывая его написать президенту и поддержать его в этом непопулярном решении. Я никогда не видел, чтобы мой отец писал политикам, но мать ответила, что он написал президенту, как я и просил.

Вторжение, начавшееся 1 мая, включало в себя массированные удары американских вертолетов и прочесывание с использованием бронетехники камбоджийских регионов Фишхук и Парротс-Бик, далеко на юг от нас. Группы SOG из Командования и управления юг в Баньметуо активно поддерживали эти подразделения. Но на северо-востоке Камбоджи, в нашем районе действий, ни один GI не пересек границу, и на то была веская причина: горная местность и густые джунгли благоприятствовали обороне, обещая политически неприемлемые тяжелые потери. Постепенный вывод американских боевых подразделений, начавшийся прошлым летом, сопровождался снижением интенсивности боев и сокращением потерь. Американские политики не стали бы повторять Высоту Гамбургер, ужасное кровопролитие 1969 года, когда десантники 101-й воздушно-десантной штурмовали горную цитадель противника в долине Ашау.

Но что происходило на северо-востоке Камбоджи? Американская разведка хотела знать: бежали ли войска Северного Вьетнама на запад, оставив свои тайные базовые лагеря и пути снабжения, как это сделали их товарищи на юге? Горстке разведгрупп CCC, включая мою РГ "Калифорния", была поставлена задача ответить на этот вопрос.

Через два дня после того, как США начали вторжение, моя РГ "Калифорния" находилась на борту двух вертушек, снижавшихся на LZ на северо-востоке Камбоджи. Групповую рацию тащил штаб-сержант Гален Массельман, в остальном это был наш постоянный состав — Рекс Жако, Джон Янси, я и пятеро ярдов. Все было довольно стандартно, за исключением того, что на этом выходе у меня был примотанный к плечевой лямке снаряжения пневматический гудок, работающий от баллончика с фреоном. Это был мой последний трюк, призванный усовершенствовать наши приемы немедленных действий таким нестандартным способом, что NVA не знали бы, как на него отреагировать.

Мне пришло в голову, что горн, играющий сигнал к атаке кавалерии, может сбить с толку NVA во время перестрелки, но я не мог найти ни горн, ни того, кто мог бы уверенно сыграть на нем под огнем. Затем я вспомнил о работающих от баллончика пневматических гудках с футбольных матчей в старшей школе. Привыкший выполнять мои странные запросы, мой отец отправил мне по почте такой гудок, который я выкрасил в черный и примотал липкой лентой к своему снаряжению.

Когда мы высадились тем утром, на нас набросились полчища москитов, худшее из того, что я когда-либо видел, они кусали нас в губы, веки, любую плоть, не намазанную репеллентом. По мере того, как мы карабкались наверх, их становилось меньше, и к полудню мы оказались на вершине длинного гребня, тянущегося на север, в направлении, куда я хотел двинуться.

После обеда я дал Ангао, моему пойнтмену, знак идти по хребту на север, где джунгли редели, естественным образом образуя тропу. Мы показывали хорошее время. Около полудня мы услышали внезапный треск кустарника, звучащий, будто сквозь него со всех ног бежал человек. Я спросил Ангао, не думает ли он, что это солдат NVA. "Обезьяна", — прошептал он, выпятив нижнюю челюсть, как бабуин. Через полчаса джунгли поредели достаточно, чтобы мы могли видеть примерно на пятьдесят ярдов (45 м), а хребет слегка понизился, образовав котловину перед нами.

Мы двинулись в низину и — та-та-та-та-та-та — через котловину и справа в нас полетели трассеры. По крайней мере двадцать солдат NVA — АК, пулеметы, РПГ.

Мы тут же открыли огонь, и присели, оказавшись под трассерами. Но мы не могли отступать, потому что это означало бы направиться вверх по склону, под огнем противника. БА-БАХ! Разрыв РПГ. Мой первый магазин израсходован, я потянулся за гранатой, но моя рука нащупала пневматический гудок — я нажал на кнопку и держал целых пятнадцать секунд — Уаааа-аа-аа-аа-аа-ааааа… Когда я отпустил палец, стояла мертвая тишина. Северовьетнамцы убежали прочь, бросив свою выгодную позицию, испугавшись этого загадочного оружия янки!

Я повел команду влево, под гору, затем сдвоил след, и мы бежали целых десять минут. Ускользнув от преследователей, мы добрались до LZ, и через час были эвакуированы под слабым огнем с земли.

На опросе мы могли с уверенностью сказать, что северовьетнамская армия не покинула северо-восток Камбоджи.

Я отдыхал на паузе после нашей перестрелки с пневматическим гудком, когда однажды утром пилот "Кобры", уорент-офицер Эд Пауласкис, предложил: "Хочешь прокатиться?" Ему не пришлось спрашивать дважды. Через несколько минут я уже забирался на переднее сиденье пилота-стрелка этой боевой птички. "Кобра" была обтекаемой, всего три фута (90 см) шириной, с фонарем, опускающимся до моей талии; я был в восторге, когда Эд взлетел и завис над самой землей. Я попробовал взяться за ручку управления, но у меня не было достаточного опыта, чтобы удерживать ее ровно.

С другой стороны, как только мы набрали высоту, у меня не возникло никаких проблем с управлением этой чудесной машиной: мчаться на 100 узлах (185 км/ч), набирать высоту, пикировать и совершать виражи — вжух-вжух-вжух-вжух. Это был фантастический полет,