Читать книгу - "«Ваш Рамзай». Рихард Зорге и советская военная разведка в Китае. 1930-1932 годы. Книга 2 - Михаил Николаевич Алексеев"

Гоминьдановское правительство категорически отказывалось признавать японские захваты и притязания. Но вместе с тем оно и не пыталось оказывать военного сопротивления, на словах заявляя, что до тех пор, пока Китай полностью не объединится, а коммунистическое движение не будет подавлено, у него нет реальных военных сил для разгрома агрессора. Хотя о каком объединении Китая могла идти речь, когда Япония шаг за шагом поглощала очередные территории Китая?

После отделения от Китая северо-восточных провинций настала очередь Северного Китая. Во многом уступчивость правительства объяснялась также влиянием японофильских элементов в правительстве, а также фактическим потворством японским захватам со стороны западных держав, несмотря на обострявшиеся межимпериалистические противоречия.

В начале 1932 г. японские власти потребовали от правления КВЖД перевозки своих войск по этой магистрали, уверяя, то Портсмутский договор 1905 г. будет соблюдаться и интересам СССР ничего не угрожает.

На деле же после захвата Маньчжурии и создания там марионеточного государства Маньчжоу-го Япония стала вытеснять СССР из Северо-Восточного Китая. Японские и маньчжурские власти развернули нападения на советские учреждения, чинили провокации на КВЖД, захватывали железнодорожные станции и принадлежавшее дороге имущество, производили массовые аресты советских граждан-служащих КВЖД, при этом часто прибегая к услугам белогвардейских организаций.

Все это приносило огромные убытки и мешало нормальному функционированию дороги.

На фоне провокаций на КВЖД Япония неоднократно ставила перед СССР вопрос о признании де-юре Маньчжоу-го. Советское руководство отказывалось это делать. «Мы не должны признать де-юре Маньчжурское государство, – писал Сталин Кагановичу в июне 1932 г. – Настаивая на признании с нашей стороны, японцы рассчитывают нас поссорить с Китаем или с Маньчжурией: если признаем Маньчжурию – рассоримся с Китаем, если откажемся признать – рассоримся с маньчжурским правительством… Чтобы успокоить японцев и маньчжуров, надо заявить им одновременно, что мы в принципе не отвергали никогда и не отвергаем признание де-юре, но что практически такие вопросы не решаются одним ударом и нуждаются в изучении».

«Бывший инструктор Мёлленхоф, – докладывал 21 сентября 1932 г. Зорге, – сейчас в Дайрене пишет:

В Японии большой разброд во мнениях об отношении к СССР. В кругах Муто господствует течение установления близких отношений с нами. По мнению Муто, признание нами Маньчжоу-го могло бы упрочить мир на востоке на многие годы. Действия партизан сильно озадачивают японское командование. Требуется значительное увеличение японских войск для подавления партизанского движения. № 261.

Р.

III

и копию т. Гамарнику.

22/IX 32. Берзин».

Вместе с тем Советский Союз признал де-факто Маньчжоу-го – на территории СССР было открыто пять маньчжурских консульств, такое же количество советских консульств функционировало и на территории Маньчжоу-го. Было дано также согласие на открытие маньчжурского консульства в Москве. Всё это свершилось до восстановления дипломатических отношений между Китаем (нанкинским правительством) и СССР в декабре 1932 г.

СССР исходил из практической необходимости поддерживать фактические отношения с той властью, которая существовала на тот момент в Маньчжурии, где имелась «наша» дорога, где проживали десятки тысяч советских граждан, обслуживавших дорогу, и где, кроме власти Маньчжоу-Го, не было никакой другой, с кем можно было бы разговаривать и вести дела.

Во второй половине сентября разгоралась очередная война между генералами-милитаристами. На сей раз в провинции Шаньдун между войсками Хань Фуцзюя (председатель шаньдунского провинциального правительства) и восставшим генералом Лю Цзинянем. Попытки нейтральных генералов примирить враждовавшие стороны оказались безрезультатными. Хань Фуцзюй послал телеграмму Чан Кайши, в которой обвинял Лю Цзиняня в «вымогательстве денежных средств с населения», во «введении невыносимых налогов» и пассивности в деле подавления «бандитизма». Другими словами, не все деньги доходили до кармана главы провинциального правительства. Далее Хань Фуцзюй доводил до сведения Чан Кайши своё решение о проведении карательной экспедиции против Лю Цзиняня. Как всё просто – взял и объявил карательную экспедицию, поставив об этом в известность центральное правительство. В чём обвинял Лю Цзинян председателя шаньдунского правительства, неизвестно. Нанкинские военные власти и Чан Кайши послали враждовавшим сторонам телеграммы с требованием прекращения военных действий. Но разве кто-то собирался прислушиваться к их мнению?

23 сентября 1932 года Зорге доложил о наличии договорённостей между председателем правительства провинции Шаньдун и Японией:

«Наш японский информатор утверждает, что между Хань Фуцзюй и японцами имеется договорённость, по которой японцы добиваются нейтрализовать военный флот Чжан Сюэляна, расположенный в Циндао и Чифу. Кроме того, японцы стараются уговорить Ханя после устранения Лю [Цзиняна] начать поход против Чжана. Хань сосредоточил в восточной части Шаньдуня против Лю по бригаде от 20-й, 22-й, 79-й и 81-й дивизий. Войска Лю состоят из 22-й дивизии и нескольких местных батальонов, общей численностью 25 000 человек, сравнительно хорошо вооружённых. № 263.

Р.»

Тем временем Чан Кайши пытался, по словам вдовы Сунь Ятсена, удержать у власти Ван Цзинвэя. В этой связи Зорге телеграфировал 26 сентября из Шанхая:

«Лия сообщает: Чан Кайши всеми мерами старается вернуть к власти Ван Цзинвэя и Сунь Фо, чтобы свалить на них ответственность в предстоящих переговорах с японцами по поводу Маньчжурии. Чэнь Минсю склоняется к сторонникам Ван Цзинвэя с кликой. Для примирения с Ван Цзинвэем Чан Кайши согласен отправить Чжан Сюэляна временно за границу. Позицию Ван Цзинвэя и Сунь Фо вследствие их постоянного колебания трудно предугадать.

№ 264.

Р.

III

27/IX 32. Берзин».

Однако повлиять на Ван Цзинвэя так и не удалось. В октябре 1932 г. он в очередной раз убыл в Европу «на лечение», где находился по март 1933 г., сохраняя за собой пост председателя Исполнительного юаня. Сун Цзывэнь же в отсутствие Ван Цзинвэя исполнял обязанности председателя Исполнительного юаня, являясь одновременно министром финансов.

А «японский информатор» сообщал об усилении военного присутствия Японии в Маньчжурии.

«Москва, тов. Берзину.

Шанхай, 27 сентября 1932 года. Наш японский информатор сообщает, что в Маньчжурию будет выслана 4-я кавалерийская бригада Тойхаси и одна бригада 7-й дивизии. От 14-й дивизии в Японию возвращаются только резервисты, то есть одна треть общей численности. № 267.

Р.

Отпечатано в 7 (так в тексте. – Авт.) экземплярах.

1. По адресу.

2. Ворошилову.

3. Тухачевскому.

4. Гамарнику.

5. Егорову.

6. Артузову». /Оп. 22287. Д.3. Л.85/

1 октября был опубликован доклад комиссии Совета Лиги Наций – комиссии Литтона. Комиссия, созданная в декабре 1931 г., начала деятельность в 1932 г. с посещения не Китая, а США и Японии. И только в середине марта она прибыла в Китай. До Маньчжурии члены комиссии добрались в апреле.

В докладе признавалось, что Маньчжурия является неотъемлемой частью Китая, тесно связанной с ним в экономическом и культурном отношении, и что только присутствие японских войск предопределяло существование «независимого государства Маньчжоу-Го». Вместе с тем авторы признавали наличие