Читать книгу - "Ментальности народов мира - Георгий Дмитриевич Гачев"

помещении, а прямо на земле возле дома. А теперь это отверстие, что внизу, видится на горизонте. Оси координат Космоса все заходили ходуном в косовицу – пору страсти и смерти (косить = умерщвлять), вертикали поменялись с горизонталями местами (как посеченная трава или падающая и отдающаяся в любви женщина).

А вот это мироздание по-киргизски в своем становлении. В повести «Первый учитель» находим следующее описание весны: «Зима откочевала за перевал. Уже гнала свои синие (рождается в мире цвет, а не тьма лишь и свет. – Г. Г.) табуны весна. (Русская весна гонит птиц – вспомним “Снегурочку”. А Дед Мороз? – кстати, есть ли аналогичный образ у кочевников? – Г. Г.) С оттаявших набухших равнин потекли в горы теплые потоки воздуха (= по откосу вверх. Небу – небово: дух, воздух. Земля испаряет, испускает дух и дарит небу. Но это земляной дух, влажный – пар; как у огня горький, от “горения”, дух – дым. – Г. Г.). Они несли с собой весенний дух земли, запах парного молока. (Дух земли – колоритный, не чистый, а напоенный – это запах. “Святой дух” – чистый снег зимы – не пахнет. – Г. Г.). Уже осели сугробы, и тронулись льды в горах (белизна и снег, атрибуты неба, “божьи” создания, – вдруг обнаруживают свою земность: что и они подвластны тяжести – и удрученно оседают, склоняются. – Г. Г.), и тренькнули ручьи (= родился звук. – Г. Г.), а потом, схлестываясь в пути (киргизское клубление в пространстве и всеобщее мировое соитие в нем. – Г. Г.), они хлынули бурными, всесокрушающими речками, наполняя шумом размытые овраги (вода в страсти и изобилии пашет землю – так творится рельеф, формы мироздания. – Г. Г.)… Земля, словно бы раскинув руки (как птица – человек. – Г. Г.), сбегала с гор (земля = кочевник. – Г. Г.) и неслась, не в силах остановиться, в мерцающие серебряные дали степи, объятые солнцем (солнце внизу: распластано в степи – “Желтой долины”. – Г. Г.) и легкой призрачной дымкой. Где-то за тридевять земель (уже множественность миров открылась. – Г. Г.) голубели талые озерца (эта вода – уже круглая, как солнце, а не поток. – Г. Г.), где-то за тридевять земель ржали кони, где-то за тридевять земель пролетали в небе журавли, неся на крыльях белые облака (как посланники всеобщей связи – и все ждет “своего другого”: озера, кони – может быть, тебя? – Г. Г.). Откуда летели журавли и куда они звали сердце такими томительными, такими трубными голосами?» Киргиза зовет Космос, но не вверх и не вдаль, а вниз-вдаль.

Все эти элементы Киргизского Космоса допускают взаимное передвижение в клублении. Но одна его грань остается недвижной и определенной – она очерчена «темной черточкой железной дороги, уходящей за горизонт, на запад, через равнину».

Во-первых, это дорога – т. е. русское начало однолинейно направленной дали. Во-вторых – железная.

Дорога! Кочевье не знает дорог, а знает пути – как стаи птиц из года в год пролетают одними и теми же маршрутами – без того, чтобы они были оформлены в линию[40]. Значит – это внутренне чуемая нить пространства. И кочевник обладает этим внутренним компасом пространства, которого оседлый житель равнины не имеет: ему для ориентировки нужны внешние пределы, очерченность направления[41] – до-ро-га – и обязательно должны быть стороны (чтоб хотя бы глазеть по сторонам и чтобы, «косясь посгоранивалисъ другие народы и государства»). Кочевником же ощущается не сторона, а бок – то, что видят раскосые глаза.

Железная дорога теперь перенимает на себя и организует один край Киргизского Космоса: бесконечность как просто гладь – превращая ее в даль (тогда как киргиз скорее ощущал «гладь» как ширь: везде у Айтматова «широкая степь» – ср. «дальняя дорога» – основной образ России). И сразу стала путем в иной мир: туда уходят и обычно не возвращаются.

Но, с другой стороны, даль – это естественный выход для тяги души к бесконечности: туда можно за ее зовом последовать телом, тогда как по горам к небу – нельзя. И потому тянущиеся к идеалу – идут на железную дорогу, в иной, просторный мир. Так и в Киргизии появляется символический образ – дорога, путь к спасению души. Приглядимся, как все-таки выглядит этот путь к слиянию с бесконечностью мира. «Если бы сейчас я нашла ту тропу, по которой мы возвращались с Дюйшеном с гор, я приникла бы к земле и поцеловала следы учителя. Тропа эта для меня – всем дорогам тропа, тот путь моего возвращения к жизни, к новой вере в себя, к новым надеждам и свету… (Удивительно! свет ведь вверху – а здесь будто низ, равнина излучает свет. И верно: горы, хоть они внешне и выше, но в них – среди стен, закрывающих полнеба и полсвета, – человек ощущает себя опущенным в глуби земли – в ее ущелья, бездны, пропасти – в дыры, откуда ад выходит наружу. – Г. Г.).

Спасибо тому солнцу, спасибо земле той поры…

А через два дня Дюйшен повез меня на станцию».

Как видим, это не просто спуск с гор вниз в равнину – это символический путь обновления, очищения души.

Как его представляют себе европейцы? А как раз обратно: как трудное восхождение на гору, т. е. тоже для себя диковинным, «заморским» образом. Даже наш Державин оживляет этот международный условный образ, обращаясь к Фелице (кстати, царевне «киргиз-кайсацкия орды»), «…Которой мудрость несравненна / Открыла верные следы / Царевичу младому Хлору / Взойти на ту высоку гору, / Где роза без шипов растет, / Где добродетель обитает…».

То же самое для Лермонтова и Пушкина горы Кавказа – это как раз те линии, те параболы, которые вздымают дух ввысь – к бесконечности света и мира.

Здесь же, для киргиза, таковым маршрутом выступает русская «даль», «дорога».

Так в этих сотах, порах мировоззрения: в представлении о пространственной структуре мироздания – происходит скрещивание национальных образов мира народов.

Панорама Евразии

Общее для Европы представление об Индии – «страна чудес». Чудо — то, что сверх меры и рассудка, способности судить своим людским умом. Следовательно, там – сверхчеловеческий ум, зона божеств (все религии – с Востока недаром). Ну да: Восток ведь – это восход солнца, зона первопричин. Оттуда – начала народов: индоарийцев, гуннов, болгар, татаро-монголов, тюрков – сгущается там бытие, оседает массами атомов и пускает их катиться против часовой стрелки (= против ритма Времени) – вращения Земли с запада на восток.

Все переселения народов и направление кочевий – оттуда, против Времени, и их призвание – оборачивать историю вспять (что и делали переселенцы: варвары-готы