Читать книгу - "Демон, которого ты знаешь - Айлин Хорн"

работе адвоката. Еще раз хочу подчеркнуть, жертва – это я. Жертва сексуального нападения и лжи, человек, которого заставили отсидеть срок в тюрьме. Неужели вы этого не понимаете? Но это же абсурд! Доктор Дабл-ю – насильник, человек, который нападает на уязвимых женщин, нуждающихся в психотерапии. Неужели вам это не отвратительно? Он проявил по отношению ко мне жестокость, вероломство и бесчеловечность, а я всего лишь привлекла к его преступлениям внимание полиции и общества в целом.

Я невольно задумалась о том, не привели ли мои вопросы к некоему «переключению» в сознании собеседницы – ведь слова, которые она использовала, говоря о докторе Дабл-ю, могли быть отнесены к ее отцу. Лидия тем временем замолчала и, как мне показалось, на время словно отрешилась от происходящего.

– Вы меня слышите? – спросила я.

Лидия ответила без малейшей задержки:

– Разве вы не видите, доктор, что это я пострадавшая? Вы и я – мы должны держаться вместе.

Мне показалось, что Лидия говорит не только о нас как о профессионалах, вынужденных противостоять прогнившей, коррумпированной системе, но и как о женщинах, которым следовало вместе бороться против господства мужчин.

Я должна была как можно быстрее оценить ситуацию. Если Лидия не считала себя преступницей и не осознавала, что другие люди воспринимают ее именно так, то, по всей вероятности, состояние ее сознания не стабилизировалось в достаточной степени и сотрудники службы условно-досрочного освобождения на этот счет ошиблись. Собственно, они отмечали в своих докладах лишь то, что в тюрьме она вела себя хорошо и не обнаруживала никаких признаков психического заболевания. Я вспомнила свой давний разговор с куратором Лидии, Джейн, которая как-то сказала, что, по ее мнению, навязчивое преследование – странное преступление «для такой женщины, как Лидия». Это был «красный флажок», которого я не заметила – как и в случае с Зарой. В подобных ситуациях всегда лучше как следует изучать демонстрируемые заключенным или пациентом свидетельства «нормальности» – вполне может оказаться, что за ними скрываются какие-то не обнаруженные ранее нарушения психики. Я также припомнила, что когда мы впервые встретились в тюрьме, Лидия упомянула о том, что в какой-то момент в прошлом у нее были суицидальные настроения. Но вскользь, как будто это не имело большого значения, словно речь шла о тучах, которые появились было в голубом небе, но потом рассеялись. И мне пришло в голову, что, возможно, и доктор Дабл-ю, и я, и другие профессионалы, которые пытались помочь Лидии, не заметили в ее сознании признаков хаоса и угрозы, которые могли означать, что она чувствует себя незащищенной и нуждается в поддержке. Вероятно, ее хорошее поведение было не чем иным, как маской, которую она могла надевать или снимать.

Я вместе с Лидией прошлась по списку ее претензий по отношению к доктору Дабл-ю, позиция за позицией, и всякий раз она восклицала: «Верно!» Я как бы выступала в роли ее адвоката по уголовным делам и одновременно жюри присяжных, а она словно бы находилась на скамье подсудимых.

– Внесем окончательную ясность, Лидия: вы отвергаете представленные суду свидетельские показания о том, что вы ежедневно звонили доктору Дабл-ю и отправляли ему сотни смс-сообщений, умоляя его встретиться с вами и утверждая, что вы его любите?

Прежде чем ответить, Лидия взглянула на меня с презрением.

– Все это ложь. Все это сфабриковано для того, чтобы заставить меня замолчать, чтобы наказать за то, что я говорила правду. Неужели вы этого не видите?

Я пыталась произносить свои реплики как можно более непринужденным тоном, но это было непросто, учитывая, что я читала все стенограммы и знала все детали процесса.

– Итак, вы не повреждали его машину и не пытались подбросить его собаке тухлое мясо? Или я что-то не так поняла? Разве вас не признали виновной в злонамеренном нанесении ущерба?

– Послушайте, доктор. Неужели вы ничего не понимаете? Мне пришлось сделать это, потому что полиция попросту бездействовала. Бога ради, это был не «злонамеренный ущерб», а крошечная царапина на двери его автомобиля, нанесенная ключом. Конечно, это был несколько глупый поступок, но меня не следовало за это арестовывать и тем более отправлять в тюрьму. Ведь никто не пострадал, не так ли?

Я попыталась кивнуть, надеясь, что вид у меня при этом достаточно серьезный и глубокомысленный.

– И это сработало! – продолжила Лидия. – Полиция наконец обратила внимание на происходящее, и у меня появилась возможность все подробно объяснить: как доктор Дабл-ю приманил меня, когда я так нуждалась в помощи, втерся ко мне в доверие, а потом воспользовался мной для удовлетворения своей похоти, как и другими пациентками.

– Верно… – пробормотала я не слишком уверенно, но Лидия тут же воспользовалась моей репликой, чтобы продолжить гнуть свою линию.

– Теперь вы знаете, как все было. Я была жертвой. А они ничего так и не сделали. Во всяком случае, с ним.

Понимая, что не следует использовать доводы рассудка, говоря с неадекватным человеком, я должна была отметить очевидное.

– Насколько мне известно, в отношении доктора Дабл-ю было проведено полицейское расследование. Однако никаких улик или свидетельских показаний против него оно не выявило.

Лидия пренебрежительно взмахнула рукой.

– Это было сделано для отвода глаз. Классическое проявление перевернутого правосудия. И смотрите, что получается: этот тип снова работает, создавая угрозу для ничего не подозревающих женщин, которые приходят к нему в приемную. Да-да, он вернулся к практике, словно ничего не произошло, и снова предлагает свои услуги. «Психологическая поддержка в сложных ситуациях для индивидуальных клиентов и семей». Подумать только!

Вероятно, Лидия загуглила доктора Дабл-ю, как только вышла из тюрьмы на свободу, – как, собственно, и меня. Прежде чем я успела задать ей следующий вопрос, она заговорила снова – на этот раз таким тоном, будто давала мне инструкции перед выполнением ответственной и опасной секретной миссии.

– Теперь вы видите, доктор, что они все были заодно? Полиция, адвокаты, судья – все. Даже мой куратор от службы условно-досрочного освобождения – я уверена, тоже была на их стороне. Они все против меня. Я это точно знаю. Доктор Дабл-ю должен признаться в своих злодеяниях в моем присутствии – и понести наказание. Я всего-навсего хотела…

Тут голос у Лидии дрогнул, и мне показалась, что она вот-вот расплачется. Однако этого не произошло. Лидия взяла себя в руки, и глаза ее сверкнули бешенством.

– Я просто хотела, чтобы кто-нибудь заставил его извиниться передо мной за то, что он воспользовался моей беспомощностью в тот момент, когда мне было так плохо. Но мне никто не помог! Никто и никогда этого не делал.

Я обратила внимание на то, что тон Лидии не соответствовал произносимым горьким словам –