Читать книгу - "Уральский следопыт, 1958-05 - Журнал «Уральский следопыт»"

головой Елена Александровна. – Слышишь, что в городе делается. Да к тому же присмотра за Сашей мало. Его лечить надо. Пожалуй, вот что… Заберу-ка я его к себе на квартиру. Если опасность какая, скажу, что мой сын или племянник…

Ночью Клава и Зина с большими предосторожностями перенесли Сашу Бонда-рина к Елене Александровне на квартиру, которая находилась тут же, на территории больницы.

ЧЕРНЫЕ ДНИ

Только перед рассветом Клава пробралась к себе домой. Комната была пуста.

Девушка попыталась прибрать разбросанные веши, но усталость взяла свое. Не раздеваясь, она прилегла на кровать и мгновенно заснула.

Проснулась так же мгновенно. С улицы доносился протяжный, сиплый вой моторов.

Клава припала к стеклу. Начинало светать, река, подернутая туманом, порозовела. Над прибрежными тополями и ивами всполошенио кружились стаи галок. Тревожный вой моторов все нарастал…

Клава поднялась на чердак и через слуховое окно вылезла на крышу. Отсюда город был виден, как на ладони.

В Остров входили фашистские войска. Через цепной мост длинной вереницей двигались грязно-зеленые грузовики с солдатами. За грузовиками тянулись тягачи с пушками разных калибров, крытые брезентом машины, фургоны. Старый мост прогибался и покачивался.

Переехав мост, машины и Орудия растекались по городу: одни шли к военному городку, другие задерживались на базарной площади, третьи двигались по шоссейной дороге дальше – на Псков и Порхов.

И всюду по городу из конца в конец, все разведывая и проверяя, с бешеной скоростью носились группы мотоциклистов в железных шлемах.

Прижавшись к трубе, Клава следила за потоком машин. «Ни одной пяди своей земли не отдадим врагу», «Воевать с малыми жертвами и только на чужой территории», – вспомнились ей десятки раз слышанные на собраниях и читанные в газетах слова.

Что же случилось? Почему фашисты в Острове, в ее родном городе?

За годы своей работы с детьми Клава привыкла на любой ребячий вопрос отвечать не мудрствуя лукаво, прямо, ясно и с твердой убежденностью. А что сейчас ответит вожатая, доведись ей встретиться с пионерами? Да и как ей самой понять все то, что произошло? Надо было что-то делать.

Клава спустилась вниз, на первый этаж. В полутемных сенцах, заставленных кадушками, ведрами, тазами, закрыв наглухо двери и поглядывая на улицу через маленькое оконце, толпились перепуганные соседки.

– Господи, Клаша! – вскрикнула портниха Самарина, моложавая, остролицая женщина в мужском ватнике. – Откуда? Ты разве с матерью не уехала?

– Не успела… задержалась… – Клава отвела глаза в сторону.

Хотя она и привязана к портнихе, по все же не могла рассказать ей про ночные события. Марья Степановна была великая труженица, целые дни просиживала за шитьем, и Клава всегда удивлялась, когда она отдыхает.

Клава часто заглядывала к ней в комнату и вызывалась помогать, но кончалось это всегда тем, что Марья Степановна прогоняла ее вместе со своей дочерью Раей на улицу гулять. «Мне легче заново сшить, чем пороть после вас». Зато портниха не раз выручала неугомонную Клаву. Порвет девчонка платье и, чтоб об этом не узнала мать, сразу бежит к Марье Степановне просить ее залатать и заштопать. Марья Степановна никогда не отказывала.

– А вы, тетя Маша, почему не эвакуировались? – спросила Клава.

– Да где там, – Самарина тоскливо махнула рукой. – Пошла было с дочками пешком на Порхов, да поздно… Немец дорогу перерезал, назад всех завернул. Мы только веши растеряли. – Она сердобольно оглядела Клаву. – Ну, да с меня какой спрос… Я портниха, надомница, женщина неприметная… А ты ведь комсомолка, пионервожатая… почти что партийная. Тебя здесь каждая собака знает…

Клава промолчала.

Из-за спины Самариной вынырнула ее дочь Рая, голенастая девушка, с жесткими встрепанными волосами, и с неприкрытым любопытством уставилась на Клаву.

– А это правда, что вы фашистов пулями встретили? Ну, там, у станции… Ох, и набили вы им!…

– Цыц! – шикнула на нее мать. – Да разве про такое говорят сейчас…

Женщины у оконца ахнули и теснее припали к стеклу. Через щель в стекле заглянула на улицу и Клава.

От цепного моста на Набережную улицу свернуло несколько грузовиков с солдатами. Одна из машин остановилась около дома.

Из кузова выпрыгнули двое военных. Рыжеватый солдат с автоматом на груди тяжелым кованым сапогом распахнул калитку и пропустил во дворик высокого сухощавого лейтенанта. Тот окинул взглядом узкий дворик, густо заросший кустами сирени и акации, низкие дощатые сарайчики, дряхлые ступеньки крыльца и взялся за железную скобу двери, ведущей в полутемные сени.

Клава не сводила с лейтенанта глаз: впервые она видела фашиста так близко. Поджарый, с вытянутым лицом и водянистыми глазами, с нелепо вздернутой тульей форменной фуражки, он смотрел на все пренебрежительно и высокомерно.

Лейтенант уже готов был переступить порожек и войти в сени. Неведомая сила отбросила Клаву от щели в стене. Она резко захлопнула дверь и задвинула щеколду.

Лейтенант отступил назад и что-то недовольно бросил солдату. Поправив на груди автомат, тот с деловым видом навалился на дверь, а потом принялся барабанить в нее сапогами.

– Рехнулась ты! – испуганно зашептала Самарина. – С первого дня и цапаться с ними…

Солдат ввалился в сени и направил па женщин автомат.

Вслед за солдатом вошел лейтенант. Раздраженно что-то выговаривая солдату, он заглянул в одну комнату, другую, потрогал носком сапога скрипучие ступеньки лестницы, ведущей па второй этаж, покосился на полутемные углы сеней и, брезгливо скривив губы, подал солдату знак уходить обратно. Вскоре грузовик отъехал от дома.

– Не приглянулась наша халупа, – усмехнулась Самарина. – Оно и к лучшему… – Она обернулась к Клаве. – А ты, девка, зря на рожон лезешь. Побереги себя, еще не то увидишь…

Молчаливая, осунувшаяся, с окаменевшим сердцем, бродила Клава по улицам родного города, не веря тому, что видела. В здании горсовета разместилась немецкая комендатура, школа имени Ленина была занята под солдатскую казарму, в детском доме, разворотив заборы и вытоптав кусты и клумбы, сгрудились тягачи и автомашины. Всюду – фашистские флаги, немецкие офицеры, гитлеровские значки.

Когда-то Клава учила ребят ненавидеть фашистов, бороться с ними до последних сил. И вот теперь в Острове полно гитлеровцев.

Так что же она, комсомолка, пионервожатая, бродит по улицам без дела, без борьбы?… А как бороться, с чего начать? Райком партии и комсомола неизвестно где. Комсомольцев из истребительного батальона тоже не видно, вероятно, они сумели выбраться из города. Может быть, они сейчас уже соединились с Красной Армией и воюют против фашистов. А она, Назарова, сидит