Читать книгу - "Уральский следопыт, 1958-05 - Журнал «Уральский следопыт»"

здесь, как в плену, и на каждом шагу встречает ненавистные морды гитлеровцев.

Пробираясь тихими переулками, чтобы не попадаться немцам на глаза, Клава решила проведать Сашу, а заодно и Елену Александровну.

По пути заглянула на Школьную улицу. Что это? У дверей школы стоит часовой, вся улица заставлена грузовиками, походными кухнями, фургонами. Ворота в сад распахнуты, под яблонями – брезентовые палатки, походные кухни. Па веревках, натянутых между деревьями, сушится солдатское белье.

Перед школой в беспорядке свалены книги. Присев на корточки, словно перед грядкой, какая-то женщина копалась в книгах. Голова по самые глаза закутана темным платком.

Клава вгляделась, узнала учительницу Анну Павловну.

– Что вы делаете?

Анна Павловна подняла голову, и в глазах ее мелькнула тревога.

– Клаша?! Ты в городе? Почему не ушла с комсомольцам:;, с Важиным?

– Не успела… Сашу Бондарила ранило… пришлось задержаться. А что с батальоном? Где ребята?

– Говорят, ушли они… Вывел их Важин. А там, кто их знает, – вздохнула учительница.

– Анна Павловна, что это за книги? Э, да это паша школьная библиотека… Я вам помогу…

– Нет, нет! Тебе сейчас на улице лучше не показываться… Ты комсомолка, была в истребительном батальоне… А люди в городе могут быть всякие…

– Какие всякие? – не поняла Клава. Анна Павловна оглянулась по сторонам.

– Ты Дембовского помнишь? Немцы его бургомистром назначили.

– Константина Владиславовича?

Как ей не знать Дембовского? Преподаватель немецкого языка соседней школы, руководитель драматического коллектива при Доме культуры, чтец-декламатор, он был хорошо известен в городе, и Клава не раз встречалась с ним на концертах. А его дочка Алла училась в школе имени Ленина и даже была пионервожатой в Клашиной дружине.

– Был вроде человеком, учителем, коллегой, а стал фашистским холуем, – продолжала Анна Павловна. – И еще бы по принуждению, а то добровольно пошел, с охотой, со рвением. Встречаю его сегодня, а он сияет весь, надулся, как павлин… С новым порядком поздравляет… – Прижав руку к сердцу, она болезненно поморщилась и тяжело перевела дыхание. – В школе у нас уже двух учителей забрали – Сидоркина и Хайкина. Не иначе, по доносу нового бургомистра. Смотри, Клаша, он и до тебя доберется.

Из-за угла с пустыми мешками в руках выскочили трое мальчишек во главе с Петькой Свищевым.

– Анна Павловна, книги отнесли на вашу комнату, – доложил Петька. – И стопками сложили, как вы велели… Можно еще набирать?

– Можно, – кивнула учительница и пояснила Клаве: – Видала, какие помощники объявились… Решили библиотеку спасти.

Заметив вожатую, Петька повернул к пей вихрастую голову.

– Клава Ивановна! Вот хорошо, что вы не дра… не уехали! – обрадовался он.

– Что ж тут хорошего? – покосилась на него учительница.

– А как же… Знаете, сколько мальчишек в городе осталось. Вот Клава Ивановна и будет нам разные поручения давать… – Петька оглянулся по сторонам и перешел на шепот: – Мы им сегодня двенадцать скатов проткнули… У пас и шило такое есть. – Он порылся в кармане и показал Клаве остро заточенный огромный гвоздь, ловко насаженный на деревянную ручку.

– Убери сейчас же, – рассердилась Лина Павловна. – Нашел место, где показывать… под носом у немцев. – И она вполголоса обратилась к Клаве. – А ты не увлекайся. Подумай лучше, как из города выбраться. К своим подавайся… Не ровен час, схватят тебя здесь.

Клава задумчиво смотрела па ребят. Что будет с ними при немцах?

– А Варя Филатова тоже никуда не уехала, – заметил Петька, запихивая в мешок книги.

– Варя?! Когда ты ее видел?

– Мы ей утром за водой ходили. Она все про вас спрашивала…

Клава заторопилась к подруге.

КЛАВА НЕ ОДНА

Варя Филатова была дома, нянчила ребенка. Подруги обнялись.

– Куда же с моим хозяйством двинуться, – показывая на старую мать и дочку, ответила Варя, почувствовав немой вопрос Клавы. – Такая суматоха вчера началась, едва маму с Олечкой не потеряла.

– А что теперь делать думаешь?

– Будем наших ждать… Не век же они отступать будут… А ты, Клаша, что решила?

– Ждать, конечно, будем, – задумчиво ответила Клава. – Только ожиданием делу не поможешь. Тут что-то другое надо… Вот если бы ребят побольше в городе осталось…

Не успели подруги разговориться по душам, как в дом без стука вошли два немецких офицера. Бесцеремонно оглядев комнату, они игриво подмигнули подругам. Один из них наклонился над детской колясочкой и, чмокая толстыми губами и шевеля пальцами, принялся рассматривать гулькающую Олечку.

Побледнев, Варя метнулась к коляске, выхватила дочку и, прижимая ее к себе, отошла в угол.

– Вы есть юнге муттер?… Чудесный, чудесный ребенок. Смотри, Карл, как действует инстинкт материнства. Эта молодая муттер готова ринуться в бой, – и он благодушно обернулся к Клаве. – Вы тоже есть юнге муттер?… Дейтшлянд нужны такие матери. Здоровье и красота. Фюрер очень любит детей.

Сузив глаза, Клава подалась к офицерам:

– Вы зачем? Что надо? – глухо выговаривала она, чувствуя, как тяжелеют ее руки.

– Смотри, Карл, она очаровательна, – улыбнулся офицер. – Сколько огня в этих глазах. Не надо гневаться, мадам. Нам надо иметь хороший дружба… Мы пришли к вам надолго.

Он заметил на стене школьную карту Европы и, взяв со стола карандаш, очертил кружками Москву и Ленинград.

– Москва, Ленинград будут окружен! Блокада, голод. Капут! Драй недель – война конец. Ви понимайт меня?

И без того темные глаза Клавы потемнели еше больше. Она стремительно подошла к офицеру, выхватила у него из рук карандаш и широкой чертой обвела на карте Берлин.

– Будет окружен Берлин. Вот так. Гитлеру по шее. Войне конец. Понятно?

Офицеры переглянулись, один из них шагнул к Клаве. Девушка распахнула дверь, выскочила на улицу и юркнула в переулок.

Позади послышались отрывистые голоса офицеров, сухо хлопнул пистолетный выстрел…

Пробежав несколько проходных дворов и изрядно запутав следы, Клава оказалась на заросшей ивами и липами Горной улице. Переводя дыхание, она прислонилась к дуплистой иве и прислушалась – ее никто не преследовал. Клава прижала к шекам ладони – лицо горело, словно при высокой температуре.

Мысленно она обозвала себя глупой и сумасшедшей девчонкой. Ну, зачем ef: было схватываться с фашистскими офицерами, вызывать их ярость, доводить до погони? Все это могло для нее плохо кончиться. Да и о подруге надо было подумать – как-то она теперь там с ребенком и старухой-матерью.

Но как тут быть сдержанной, если от одного только вида фашистского офицера или солдата у нее