Читать книгу - "Ливонская война: Забытые победы Ивана Грозного 1558–1561 гг. - Виталий Викторович Пенской"

нашей отчине, на великом Новегороде, сидят наши бояре и намесники извечных прироженных великих государей дети и внучата, а иные Ординских. царей дети, и иные Полские короны и великого княжства Литовского братья, а иные великих княжеств Тверского и Резанского и Суздалского и иных великих государств прироженцы и внучата, а не простые люди…».

Договор продлялся в 1521 (тогда ливонские послы даже приезжали в Москву, правда, не в самый удачный момент – как раз Мухаммед-Гирей I разбил русские полки под Коломной и подступил к русской столице, вызвав там немалую панику и хаос, так что послам пришлось спешно бежать к Твери вслед за великим князем), 1531 и 1535 годах. Все эти соглашения так или иначе, но продолжали традицию, заложенную договором 1503 года, между тем как ситуация в Прибалтике постепенно менялась.

Русское купечество, от крупного до мелкого, в последнее десятилетие правления Василия III со все возраставшей активностью проникало на ливонские и иные рынки. Создавалось впечатление, что предпринимательской горячкой и страстью к обогащению охвачены все, от мала до велика, да так, что даже митрополит Даниил с горечью порицал свою паству. «Всяк ленится учитися художеству, – печаловался он, – вси бегают рукоделия, вси щапять торговании, вси поношают земледелателем». И отнюдь не редкостью стали случаи, когда русские торговцы подвергались насилию в ливонских землях. Если бы дело ограничивалось изъятием под разными предлогами товаров, неисполнением обязательств или банальным грабежом – порой под угрозой находилась и сама жизнь купца. Ливонские же власти разводили руками: а что мы можем поделать, людей не хватает, законодательство несовершенно, преступник бежал в другой город или землю и т. д. И хотя далеко не всегда такое отношение было следствием некоего злого умысла со стороны ливонцев, тем не менее, горючий материал постепенно накапливался.

Приезд немецких послов к великому князю.

Миниатюра из Лицевого летописного свода

Не стоит забывать и о том, что режим торговых санкций и препоны в торговле с русскими определенными видами товаров то ослабевали, то усиливались вновь, полностью фактически не прекращаясь. А Россия, увы, в то время была все же бедной страной и нуждалась в поставках стратегического сырья из-за рубежа – тех же цветных металлов (меди, олова, свинца, а также золота и особенно серебра – месторождений такого рода не было тогда на Руси), серы и селитры, без которых нельзя изготовить порох (не говоря уже о поставках и самого пороха), оружия (и не столько доспехов, сколько оружия огнестрельного).

Конечно, частично эту проблему решала торговля контрабандная, одинаково выгодная торговцам по обе стороны границы. Но в Москве внимательно читали донесения наместников псковских и новгородских и записывали компромат в отдельный столбец – до поры до времени, когда настанет пора выкатить «немцам» солидный перечень всяческих «обид», чинимых православным подданным русского государя и государской же чести в ливонских землях.

Миссия Ганса Шлитте

Масла в огонь и без того не слишком ровных отношений между Русским государством и Ливонской «конфедерацией» подлил инцидент с саксонцем Гансом Шлитте. Пронырливый немецкий авантюрист (есть предположение, что он был тайным агентом богатейшего и могущественнейшего торгового и банкирского дома Фуггеров) заручился рекомендательными письмами от прусского герцога Альбрехта (весьма любопытно, как ему удалось заполучить рекомендации от пруссака), в 1546 году Шлитте объявился при дворе юного Ивана IV. Спустя год он уже добился аудиенции у императора Священной Римской империи Карла V и получил у того разрешение вербовать в Европе специалистов, в том числе и военных (в имперских архивах даже сохранился проект вербовки и отправки на московскую службу целого регимента немецких ландскнехтов), для дальнейшей отправки их в Россию. Также он настоял на снятии торгового эмбарго – надо полагать, император пошел на это в предвкушении присоединения Москвы к антиосманской коалиции, о чем как будто писал к императору московский великий князь.

Стоит вспомнить, что в 1545 году Москва начала войну с Казанью. Можно было предполагать, что не за горами и большая война с Крымом, который давно уже проявлял недовольство попытками Москвы восстановить свой контроль над Казанью. А за спиной Крыма маячила фигура Великого Турка. При такой мрачной перспективе иностранные «розмыслы», «литцы» и «градоемцы», не говоря уже о потоке стратегического сырья и оружия с Запада, Москве были бы ой как не лишни.

Увы, этот просвет в хмуром небе просуществовал недолго. Действия императора вызвали серьезнейшую обеспокоенность и в Ливонии, и в Польше с Великим княжеством Литовским. Орденский магистр И. фон дер Рекке и король Польши Сигизмунд II единодушно, в одних и тех же выражениях, заклинали императора отменить свое решение и приложили немалые усилия для этого. Кстати, вряд ли случайным было появление именно в это время знаменитых «Записок о Московии» С. Герберштейна. В отличие от большей части предыдущих писаний о таинственной Московии, «Записки» были выдержаны в явно неблагожелательном по отношению к Москве духе. А в Польше как раз в 1547–1548 годах обсуждался вопрос об «инкорпорации» Ливонии в состав Короны. В общем, миссия Шлитте закончилась неудачей (подробнее о ней будет сказано дальше).

Русские полки опустошают Ливонию.

Миниатюра из Лицевого летописного свода

Когда в 1550 году возобновились переговоры о продлении перемирия между Ливонией и Новгородом и Псковом, естественно, что Москва властно и в чрезвычайно резких выражениях вмешалась в их ход. «Благоверный царь и великий князь Иван Васильевич всея Русии положил был гнев на честнаго князя Вифленского, и на арцыбископа, и на всю их землю», – услышали от посланцев великого князя изумленные ливонские послы, – поскольку последние не только в пограничных и торговых делах допускали «неисправления», но и «людей служилых и всяких мастеров из Литвы и из замория не пропущали». В довершение всего московиты потребовали от ливонских владетелей-ландсгерров «служилых людей и всяких мастеров всяких земель, отколе хто ни поедет, пропущати в благовернаго царя рускаго державу без всякого задержанья» и «исправленья» в прочих прегрешениях, в том числе и в невыплате некоей «дани и старых залогов». В противном случае ливонцам можно было не ждать продления перемирия – со всеми вытекающим отсюда печальными последствиями.

Переговоры 1554 года: ливонская «хитрость»

На «исправленье» «немцам» был дан год. Перепуганный магистр отправил императору «слезницу»-«суппликацию» с жалобами на угрозы московита и аргументами в пользу того, что нельзя идти этому варвару, новому турку, на уступки, иначе всем нам от него не будет покоя. Однако императору было не до ливонских проблем – своих