Читать книгу - "Чучело акулы за $12 миллионов. Продано! Вся правда о рынке современного искусства - Дональд Томпсон"

спонсора, написанное золотыми буквами, удобно разместить на фасаде. Каждый раз, когда меценат дарит произведение искусства с условием, что оно всегда должно быть выставлено на экспозиции (а не лежать в фондохранилище), на стенах музейных залов остается на одну не имеющую спонсорской поддержки работу меньше. В этом случае деньги, а не кураторские предпочтения диктуют, что будет представлено на экспозиции.

Непринятие условия «никогда не убирать работу с экспозиции» может стоить музею крупного пожертвования. Так, коллекционер Эли Броуд объявил, что желает передать в дар Музею искусств округа Лос-Анджелес значительную часть своей коллекции современного искусства – две тысячи произведений, в числе которых работы Джеффа Кунса, Эда Рушея и Синди Шерман, но отказался от этой идеи после того, как музей не согласился выполнить его требование и оставить большую часть работ в экспозиции. В результате Броуд решил хранить коллекцию у себя, пообещав музею временно предоставлять на выставки конкретные произведения; он пояснил, что не желал бы видеть на экспозиции лишь 10 или 20 % работ коллекции или вовсе обнаружить, что вся она хранится в запасниках. Таким образом, до востребования музеями коллекция Броуда будет храниться в его частном фонде.

Логика, которая определяет государственное финансирование музеев, иногда чрезвычайно далека от соображений выгоды для искусства. Художественный музей конкурирует за финансирование с музеем естественной истории, зоопарком и муниципальным футбольным стадионом. В 1999 году Чарльз Саатчи предложил передать часть своей коллекции какому-нибудь новому общественному британскому музею. Политик-консерватор лорд Джеффри Арчер, который также является коллекционером произведений искусства, задал вопрос, есть ли шанс найти финансирование под размещение такого музея? Кен Ливингстон, впоследствии мэр Лондона, ответил, что океанариум в лондонском Ист-Энде был бы предпочтительнее, потому как в этом случае вклад в развитие туризма будет более значительным. По поводу чего автор Рита Хаттон заметила, что акула Дэмиена Хёрста замечательно подходит и для музейной коллекции, и для океанариума.

Традиционный процесс пополнения музейных коллекций можно описать так: нынешнее поколение коллекционеров выбирает лучшие работы художников предыдущего поколения и передает их в дар музеям на благо будущих поколений. Основная идея здесь в том, что коллекция, составленная из произведений моложе тридцати или сорока лет, будет скорее отражением прихоти владельца, нежели значимых процессов истории искусства. Когда в 1929 году был основан MoMA, понятия «музей» и «актуальное искусство» все еще считались несовместимыми.

Сегодня музеи современного искусства приобретают работы современников сразу после создания, поскольку малейшее промедление чревато потерей шанса когда-либо присоединить их к коллекции. Таким образом, в музеях демонстрируют работы тех же художников, что и в галереях дилеров. В свою очередь решение музея приобрести ту или иную современную работу мгновенно придает ей значимость – необходимую прежде сорокалетнюю «выдержку» заменяет мнение куратора или музейного совета. Когда на первой же персональной выставке Джаспера Джонса Альфред Барр купил и сразу включил в экспозицию MoMA три его картины, музей создал художнику репутацию, авторитетную для каждого в мире искусства, и автоматически отметил знаком качества все другие его работы. Что, разумеется, сказалось на ценах. Совсем недавно Гуггенхайм приобрел работу художницы Элисон Фокс, тогда еще магистрантки Колледжа Хантера в Нью-Йорке. Кто рекомендовал совершить эту покупку? Чарльз Саатчи, который только что купил три картины Фокс для собственной коллекции.

Часто новые музеи открывают миллиардеры, желая явить миру свои художественные предпочтения или увековечить фамилию. Это явление новым не назовешь: музеи, созданные в прежние времена, демонстрируют коллекции герцогов и римских пап эпохи Возрождения. Совсем недавно коллекции Дж. Пола Гетти, Фрика и Барнса легли в основу собраний музеев, названных их именем. Впрочем, начало XXI века в этом смысле побило все рекорды. Помимо Рона Лаудера и его Neue Galerie в Нью-Йорке, Бернар Арно открывает Фонд Louis Vuitton в Париже, Эли Броуд – Музей современного искусства Броуд в Художественном музее округа Лос-Анджелес, а Элис Уолтон – Музей американского искусства «Хрустальные мосты» в Бентонвилле, Арканзас. Дональд Фишер, основатель Gap Inc., объявил о создании собственного музея в Сан-Франциско.

За пределами США Джо Бернардо основал Музей Бернардо в Лиссабоне, Бюлент и Оя Эсчибаси профинансировали создание Стамбульского музея нового искусства, Хоакин Риверо создал галерею Bodegas Tradicion в Херес-де-ла-Фронтера (Испания), Ли Кун-Хи – музей Samsung Leeum в Сеуле, Виктор Пинчук – Арт-центр Пинчука в Киеве и Петр Авен – Художественный музей Авена в Москве. В этих двенадцати новых музеях будет выставлено от восьми до девяти тысяч произведений искусства, отражающих личный вкус владельцев-миллиардеров и их консультантов, а не выбор кураторов.

Музей может влиять на карьеру художника, выставив на аукцион картину, переданную ему в дар без особых условий, – такое действительно бывает. На аукционе такая картина идет с повышенной предварительной оценкой, поскольку отправителем значится Чикагский музей современного искусства. Дарителю в таком случае засчитывается более крупное благотворительное пожертвование, поскольку оценка для налогообложения будет базироваться на цене продажи плюс комиссия. Более высокая цена продажи выгодна и другим работам художника, оставшимся в коллекции дарителя. Другие лоты на торгах также выигрывают от соседства с работой из собрания известного музея. Ну а сам музей получает средства на будущие приобретения. Если все в выигрыше, что же тут плохого? Решать этот вопрос я предоставлю читателю.

Музейная выставка – вклад в копилку репутации художника. По какому принципу музеи выбирают художника, карьера которого в разгаре, для организации его ретроспективной выставки – тема, всегда бурно обсуждаемая в кулуарах арт-мира. Если самое лучшее, что может случиться с ценой на работы художника, – это аукционный рекорд, то второй удачей по степени влияния на стоимость его работ будет ретроспектива в MoMA, Музее современного искусства Уитни, Тейт или Центре Жоржа Помпиду, которая затем обеспечит высокие цены на аукционе. Анонс музейной выставки никогда не следует сразу за утвердительным решением совета, и – в надежде, что работа позже будет передана в дар, – большинство музеев не запрещают своим директорам договариваться с художниками о покупке работ до официального объявления выставки. Директора договариваются, ну а дилер может отблагодарить покупателя, который поделится новостями о предстоящей выставке в музее, существенной скидкой. После чего эта информация может быть передана лучшим клиентам галереи. По сути, это является незаконной инсайдерской торговлей, называемой на товарном рынке «опережением», но на рынке искусства она считается выгодной для всех заинтересованных сторон. Художник выигрывает от ретроспективы, и его работы освящены тем, что представлены в десятке известных коллекций.

Есть подозрение, что при выборе художника для ретроспективной выставки может действовать еще один фактор. Многие государственные музеи просят дилеров поучаствовать в организации выставок своих подопечных. Прежде дилеры традиционно оплачивали прием по случаю открытия, но теперь их