Читать книгу - "Шотландия в Новое время. В поисках идентичностей - Виктор Юрьевич Апрыщенко"

испортили поля зерна, крайне редки, и это удивительно, учитывая тот факт, что практически все население Шотландии зависело от урожая этих зерновых культур. Если ведьмы действительно нападали на зерновые культуры, они почти всегда делали это с посевами определенных фермеров. Одна из характерных черт, содержащихся в жалобах соседей друг на друга, высказываемых фермерами и ремесленниками, заключалась в том, что ведьма «полностью привела их хозяйство в упадок». В случае, если эта жалоба исходила от фермера, она подразумевала вмешательство с уроном для зерновых посевов, хотя наверняка определить это сложно. О Крук-девонских ведьмах говорили, что они «на корню погубили урожай Томаса Уайта в 1661 г.», а Джанет Патон «натерпелась от них ничуть не менее, чем все остальные». Однако все эти сведения были получены в результате собственных признаний обвиняемых в колдовстве. Сам Уайт на процессе не упоминал «разоренный урожай», вместо этого он жаловался на не созревающее пиво и смерть рогатого скота[452].

Что действительно пугало шотландских крестьян, так это уверенность в способности ведьм влиять на погоду, меняя ее по собственной злодейской прихоти, и насылать ранние заморозки, град и шторма, разрушая посевы целых округов. Иногда погодные катаклизмы действительно пагубно сказывались на шотландском хозяйстве, и тогда ответственность за них возлагалась на ведьм, вроде Элен Кларк. В 1645 г. в Лейте она сгубила целую рыболовную флотилию, состоявшую из мелких крестьянских лодок, вышедших в море. Это была атака на флот, а не на зерновые посевы[453]. Эльспет Грей из Дана в 1650 г. обвинялась в том, что испортила зерно, но произошло это не в поле, а на мельнице[454]. Правда, ведьмы Лоррана, в отличие от описанных случаев, всегда признавались, что целью их шабашей являлись зерновые посевы общины. Насколько часто происходили эти сборища не ясно, но очевидно то, что страхи локальных сообществ совпадали в целом с признаниями самих обвиняемых в ведовстве[455].

Идея немецкого исследователя Вольфганга Берингера о том, что погода оказывала влияние на активизацию преследования ведьм, в этом свете получает подтверждение – все из пяти периодов активизации «шотландской ведовской паники», 1597 г., 1629–1630 гг., 1643 г., 1649 г., 1660–1661 гг., приходятся на т. н. «малый ледниковый период», к XVI–XVII вв. Не удивительно, что это был период самых интенсивных судебных преследований ведьм, совпавших с годами холодных и влажных летних месяцев и неурожаев, приводящих к голоду. Крестьяне все более активно требовали от судей наказания для ведьм, наславших дурную погоду и повредивших урожай, а сведущие в демонологии готовы были подтвердить эти подозрения[456]. Однако погодные катаклизмы не исчерпывают перечень факторов, оказывающих влияние на активизацию преследования ведьм. Хотя и отрывочные, но статистические сведения делают возможным выстраивание нескольких наводящих на размышления корреляций, правда, они, конечно же, нуждаются в дополнительной проверке и подтверждении. В частности, чума и война дают обратную корреляцию, цены на пшеницу в период до 1650 г. и климатический фактор показывают прямую зависимость с «ведовскими паниками»[457]. Три из пяти указанных шотландских «ведовских паник» случились во времена высоких цен на зерно. Однако существуют, вероятно, альтернативные объяснения, по крайней мере, для двух из этих периодов[458].

Как пасторальная страна, Шотландия имела высокую пропорцию животноводческих ферм, что создавало чрезвычайно богатый символический мир отношений между человеком и животным, более насыщенный, чем тот, что существовал в среде земледельческих хозяйств. Соответственно именно скотоводческие фермы с их богатым мифосимволическим комплексом чаще становились объектом нападения ведьм. Град, из раза в раз пугавший крестьян и способный уничтожить виноградники в считанные минуты, был особым предметом страха в католических странах. Однако аналогичное явление для шотландцев, выращивающих овес, хотя и могло нанести урон, но не уничтожало урожай полностью. Хроника Фортиргал, относящаяся к XVI в., написанная викарием горного Пертшира, занимавшегося крестьянским трудом, полна молений о хорошей погоде и жалоб на дурной климат. Однако в ней нет свидетельств, что плохая погода является промыслом Дьявола или стала результатом поведения человека. Хотя этические вопросы постоянно дискутируются в Хронике, примой связи с погодой они не имеют[459]. Шотландцы, очевидно, были первыми европейцами, рассматривавшими погоду как исключительно естественное явление.

Самые очевидные образы ведьм были связаны с превращениями в животных. Свидетельства этих перевоплощений находятся как в показаниях соседей, так и в признаниях самих обвиняемых, при этом такие факты были достаточно обычны, чтобы подтвердить, что возможность таких превращений была глубоко укоренена в народной религиозности. Ведьмы из Аллоа в середине XVII в., как мы уже видели, явились в образе гаргулий и драконов, что зафиксировано в признании обвиняемых. Соседи часто видели котов и других животных в тот момент, когда они воплощали собой злые чары, и лишь по некоторым свидетельствам могли рассмотреть за этими животными ведьму. Элита рассматривала эти превращения как демоническую иллюзию, в которую, тем не менее, необходимо было поверить, поскольку за ней скрывались происки самого дьявола. В демонологических построениях часто присутствуют и оборотни, которые не часто встречаются в шотландском фольклоре, но упоминаются представителями элитарной демонологии, видимо, на том основании, что континентальная наука о ведьмах без них никогда не обходилась.

В Шотландской ведовской традиции отсутствует famulus, помощник-двойник ведьм, такой, какой существовал во многих других частях Европы, как, например, в Англии, где этот постоянный спутник ведьмы часто появлялся в виде кота или жабы. Это не была эманация колдуна или колдуньи, но это было существо, за которое ведьма могла считаться ответственной. Есть отдельные шотландские примеры, в которых появляется нечто подобное ведьминым спутникам, но они встречаются крайне редко[460].

Эмма Уилби утверждала, что англичанам были известны существа, подобные шотландским феям. И шотландские, и английские феи находились в услужении у ведьм, но и те, и другие имели определенные отличия от своих хозяев: им необходима была пища, иногда – кровь животного или человека, они имели двойственную природу и своеобразную этику поведения (английские феи, правда, выглядели более злобными)[461]. Отличия же состоят в том, что английские феи жили со своими хозяевами-ведьмами, тогда как их шотландские двойники, как правило, постоянно находились в отдельном месте, в холмах или других отделенных от мест человеческого существования пространствах[462]. Английские феи, кроме того, могли выступать от имени своих хозяев-людей, действуя как двойники ведьм и реализовывая их злонамеренные козни, в то время как шотландские феи были от этого далеки. Английский вариант очень схож с венгерским лидерком, как правило, маленьким животным, птицей или рептилией, который приносил деньги своему владельцу, а также по его приказу наносил вред соседям. Вместе с тем шотландские феи были близки английским в способах, которыми они пользовались, исполняя волю