Читать книгу - "Хроники и документы времен Столетней войны - Коллектив авторов"

пустовал. И так как с наступлением положенного срока она родила девочку, королевство Французское по закону отошло к Филиппу, графу Валуа, из-за того, что он был старше своего двоюродного брата по материнской линии, Филиппа, графа Эврё. Однако жена этого Филиппа, графа Эврё, была дочерью прежнего короля Франции и Наварры Людовика Сварливого и его жены-королевы, скончавшейся в темнице Шато-Гайяра, и потому унаследовала от своего отца королевство Наваррское. Что касается графств Шампани и Бри, а также некоторых других земель, которые располагались во Франции и должны были отойти к этой госпоже после смерти отца и его сына Иоанна[650], то она от них отказалась ради наследства своей матери. Таким образом, Филипп, граф Эврё, вместе со своей супругой получил королевский венец, и с тех пор его стали звать королем Наварры.

(Все последующие главы части I соответствуют по содержанию главам 13–23 «Фландрской хроники».)

[Часть II]

(Все главы в начале части II почти дословно дублируют «Фландрскую хронику», поэтому переводчик счет возможным опустить их и начать условную нумерацию глав с единицы.)

[1]

О смерти графа Гильома д'Эно и о детях, которых он оставил

Измученный своей болезнью, граф Эно, наконец, скончался. Его тело было с почестями положено во гроб, а затем доставлено в Моне, что в Эно, и там похоронено. Он оставил одного сына и четырех дочерей, которых ему родила супруга, сестра вышеназванного короля Филиппа. Первая дочь была выдана замуж за короля Германии Людвига Баварского, вторая — за короля Эдуарда Английского, третья — за графа Юлихского, а четвертая, по имени Изабелла, была помолвлена с сыном герцога Брабантского; но тот скончался еще до свадьбы. Оставшись навсегда незамужней, девица провела свою жизнь в Фонтенельском монастыре цистерианского ордена, неподалеку от Валансьенна[651].

[2]

Об обетах, данных над цаплей в Лондоне

Между тем Жан д'Эно, сеньор Бомонский, брат почившего графа Гильома, с несколькими рыцарями и многими иными сопровождающими отплыл в Англию и прибыл в Лондон, чтобы повидать английскую королеву, которая для него была племянницей, для короля Эдуарда — женой, для упомянутого графа — дочерью, а для короля Филиппа Французского — племянницей по сестре. Вместе со своим мужем, королем Эдуардом, королева оказала гостю очень почетный и теплый прием. Наконец, после многих речей, присутствовавший там мессир Робер д'Артуа спросил о том, как король Франции обращается с его женой и сыновьями. Мессир Жан ответил, что король держит их в заточении в одном замке; прежде они были заключены в Баре-на-Сене, а потом, довольно долго, еще в одной темнице. После этого известия Робер стал очень часто вздыхать, скорбя сердцем, и выглядел более удрученным, чем обычно.

Желая почтить Жана д'Эно, король Англии велел устроить в Лондоне великий пир. На него съехалось множество знатных сеньоров, прелатов, рыцарей и их жен. В день пира Робер д'Артуа спозаранку выехал из города на соколиную охоту. Поймав цаплю, он вернулся в Лондон и поднес эту птицу королю Эдуарду, сидевшему за пиршественным столом. При этом мессир Робер сказал, что преподносит самую пугливую птицу из всех пернатых наименее храброму королю на свете. «Ведь, — пояснил он, — вы до сих пор не набрались смелости, чтобы потребовать королевство Французское, которое принадлежит вам как прямому наследнику». Эти слова слышали все присутствующие.

На мгновенье задумавшись, король с усмешкой ответил: «Если вы считаете меня наименее храбрым, то у меня есть веское и бесспорное оправдание. Когда я находился в Амьене, кое-кто злонамеренно ввел меня в заблуждение, чтобы я принес оммаж Филиппу де Валуа как королю Франции. Теперь же я даю Богу обет над этой, от природы пугливой птицей, что сделаю свою жену королевой Франции еще прежде, чем минет год с этого дня. А если Филипп де Валуа станет мне в этом препятствовать, я отважно пойду на него войной, даже если у меня будет лишь один воин против шести французских».

Робер д'Артуа всеми силами стремился причинить вред и досаду королю Филиппу. Поэтому, услышав ответ короля Эдуарда, он рассмеялся и стал громогласно призывать всех присутствующих сеньоров, чтобы они, подобно королю, связали себя обетами на беду и на горе французам. Подняв с места одну девицу, сидевшую на пиру, мессир Робер дал ей нести цаплю вместе с ним. По его словам, он вспомнил о том обете, который некогда принес над павлином индийский царь Пор: мол, птицу тогда несла девушка. Хотя подлинная «История Александра», где упоминается Пор, умалчивает о каком-либо из таких обетов, известные французские авторы много пишут на эту тему.

Мессир Робер д'Артуа по очереди обвел девицу вокруг королевы Англии, графов Солсбери, Дерби[652], Саффолка и многих прочих, вокруг епископов Даремского[653] и Линкольнского, а также вокруг Жана де Форти, сеньора Фалькенберга и сеньора Готье де Мони. Все они с величайшей гордынею поклялись, что станут различными способами вредить королевству Французскому, чиня в нем грабежи, пожары и убийства, и лишат короля Филиппа его владений, сокрушив при этом всех его сторонников. Среди прочих был вынужден дать обет и мессир Жан д'Эно.

С дозволения своего мужа, королева дала Богу обет над цаплей, что если ее господину и супругу придется из-за обета отплыть во Францию, она последует за ним и будет ему верной спутницей, несмотря на то, что снова забеременела. Кроме того, епископ Даремский поклялся, что, куда бы его государь ни отправился и что бы он во исполнение своего обета ни замыслил, он, епископ, останется стеречь и защищать границу от шотландского короля. И если понадобится, он вступит с ним в бой и умрет, но не сбежит из сечи. В случае же удачи он убьет шотландского короля или доставит его пленником в Лондон и сдаст на руки своему государю в королевской палате. (Потом случилось именно последнее, и, как ниже будет рассказано, король Эдуард продержал шотландского короля в узилище целых десять лет[654].)

Сразу за епископом Даремским вышеназванный Роберт, епископ Линкольнский, дал обет Богу над птицей, что если его государю будет угодно начать войну против короля Франции, то он, от имени своего государя, сам доставит грамоту-вызов названному Филиппу, где бы тот ни находился, и так исполнит это поручение, что никто в дальнейшем не сможет его в чем-либо упрекнуть.

Робер д'Артуа так настойчиво уговаривал Жана д'Эно, что после многих отказов тот, наконец, дал обет наняться на военную службу к тому государю,