Читать книгу - "Наполеон: биография - Эндрю Робертс"

Образовывались новые епархии и приходы. Десять архиепископов (с годовым жалованьем в 15 000 франков) и пятьдесят епископов (с десятитысячным жалованьем) назначались совместно Наполеоном и папой. Епископы должны были принести клятву не «нарушать общественное спокойствие» и извещать государственные органы обо всех, кто его нарушает. В конце богослужения отныне звучала молитва за республику и консулов (ст. 8). Хотя епископы назначали приходских священников, они не могли выбрать никого, против чьей кандидатуры возражало государство. Конкордат закрепил перераспределение земель по итогам революции. Бывшая церковная собственность «бесспорно» перешла к acquéreurs (и их наследникам (ст. 13).

Наполеон пошел на некоторые не слишком обременительные уступки. Десятидневная неделя была отменена, и воскресные дни снова стали выходными. В январе 1806 года был восстановлен григорианский календарь. Вместо исключительно светских и революционных имен детям стали давать имена святых и героев Античности. Всем представителям духовенства выплачивалось жалованье. Были восстановлены (в меньшем, чем до революции, масштабе) монашеские ордены и миссионерские общества, а начальное образование вновь было поручено духовенству{957}. В то же время церкви пришлось устраивать молебны в честь побед Наполеона, оглашать с кафедр его воззвания и преподносить рекрутские наборы как патриотический долг. Почти во всем Наполеон добился того, чего хотел. С окончанием раскола в лоно католической церкви вернулось не менее 10 000 присягнувших священников. Одна из самых глубоких ран, нанесенных революцией, затянулась{958}. Однако доверие Пия к Наполеону было подорвано 8 апреля 1802 года, когда к конкордату неожиданно для Ватикана прибавились «Органические статьи католического культа» – целый ряд новых норм, в том числе закрепивших права 700 000 французских протестантов и 55 000 евреев[94].

Конкордат, с одобрением воспринятый общей массой французов, особенно консервативным населением сельских районов, оказался глубоко непопулярным в армии, Государственном совете и трибунате, где было много бывших революционеров и якобинцев. О подписании конкордата чрезвычайно торжественно возвестили во время пасхальной службы в Нотр-Дам в воскресенье 18 апреля 1802 года. Впервые за десять лет звонили колокола. Наполеона приветствовал Жан-Батист де Беллуа-Морангль, только что назначенный архиепископом Парижским. Высшим должностным лицам было предписано прибыть с подобающей торжественностью, но, как отметили наблюдатели, некоторые явились в наемных экипажах с написанными краской номерами{959}. Генералы царапали пол шпорами и ножнами, отказывались уступать места священникам и разговаривали во время церемонии, наглядно демонстрируя антиклерикализм армии и ее недовольство конкордатом. Ожеро попросил позволения не присутствовать, однако Наполеон ему отказал. Моро просто оставил приказ без внимания и демонстративно курил сигару на террасе Тюильри. Когда генерал Антуан-Гийом Дельма заметил: «Что за кривляние! Не хватает только тех ста тысяч человек, которые отдали свои жизни ради уничтожения всего этого!» – Наполеон выслал его за 80 километров от Парижа{960}.

После конкордата духовенство объявило Наполеона «восстановителем веры». Некоторые священники пошли еще дальше; архиепископ Безансонский уподобил его «Самому Господу»{961}. Через месяц трибунат одобрил конкордат 78 голосами против 7. Это произвело ожидаемый эффект на сельское население.

«Дети с большей покорностью следуют мнению родителей, молодежь охотнее подчиняется авторитету правителя, а рекрутов уже набирают там, где одного этого слова прежде хватало для того, чтобы посеять мятеж», – заявил Наполеон законодателям в 1803 году. Отсюда ясно, что он рассматривал примирение с Римом преимущественно с точки зрения пропаганды и поддержания общественного порядка{962}. Конкордат целое столетие составлял фундамент отношений Франции с Ватиканом. Из недавнего исследования жизни Руана в период консулата следует, что самыми популярными мерами Наполеона стали конкордат, истребление разбойников и гарантии приобретателям национализированной земли (именно в этом порядке){963}.

После того как Законодательный корпус наконец принял конкордат, Люсьен устроил в честь брата прием. На этом празднестве Наполеон разыскал религиозного философа и писателя Франсуа-Рене де Шатобриана, автора новой популярной книги «Гений христианства» – вдохновенного гимна католицизму.

Каким-то образом Бонапарт заметил и узнал меня, – писал Шатобриан в мемуарах. – Когда он направился ко мне, никто не мог понять, кого он ищет; все расступались, каждый надеялся, что консул идет к нему; эта непонятливость, казалось, раздражала властелина. Я отступил и встал позади соседей; внезапно Бонапарт возвысил голос и произнес: «Господин де Шатобриан!» Толпа тотчас отхлынула, чтобы затем сомкнуться вокруг нас кольцом: я остался в одиночестве. Бонапарт заговорил со мной, не чинясь: без любезностей, без праздных вопросов, без предисловий, он сразу повел речь о Египте и арабах, как если бы я входил в число его приближенных и он всего лишь продолжал начатую беседу[95]{964}.

Соблазнение удалось, и вскоре Шатобриан принял назначение послом в Ватикан. Но действовало обольщение не так уж долго: в 1804 году Шатобриан ушел с дипломатической службы, а в июле 1807 года сравнил Наполеона с Нероном, за что был выслан из Парижа.

В конце января 1801 года Наполеон приступил к смелому проекту правовой реформы, эффект которой превзошел даже эффект конкордата. В дореволюционной Франции действовало не менее 366 местных кодексов, причем законодатели на юге страны руководствовались совершенно иными принципами, нежели на севере: на юге чувствовалось влияние римского права, а на севере преобладало обычное право{965}. Наполеон понимал: чтобы Франция преуспела в современном мире, требуются единые судебно-правовая система и система мер и весов, полностью развитый внутренний рынок и централизованная система образования, которая позволила бы одаренной молодежи делать карьеру без социальных различий.

Первой и наиболее важной задачей Наполеона стало приведение 42 законодательных кодексов к единой системе. В этом грандиозном предприятии у Наполеона нашелся бесценный помощник – Камбасерес: еще в 1793 году он возглавлял комитет, занимавшийся пересмотром гражданского законодательства, и сам стал автором нескольких проектов Гражданского кодекса. «Если все до одного экземпляры кодекса потеряются, – однажды пошутил Наполеон, – его можно будет отыскать в голове у Камбасереса»{966}. Для помощи второму консулу в проведении давно назревшей реформы образовали комиссию, в которую вошли крупнейшие правоведы и политики страны, в том числе Лебрен, Франсуа-Дени Тронше, Феликс-Жюльен-Жан Биго де Преамене и Жан-Этьен Порталис. Наполеон председательствовал не менее чем на 55 из 107 пленарных заседаний, часто вмешивался, если речь шла о предметах, вызывавших у него особенный интерес, например о разводе, усыновлении и правовом положении иностранцев{967}. Как только речь заходила о вопросах, затрагивающих «общий интерес» и гражданское право, Наполеон то и дело уточнял: «Справедливо ли это? Полезно ли?»{968} Иногда заседание начиналось в полдень и продолжалось до поздней ночи. Наполеон вникал во все детали длительного, сложного процесса кодификации – от обсуждения поправок в Государственном совете, подготовки законопроектов, их критики заинтересованными сторонами, рассмотрения специальными комитетами, посягательств со стороны групп влияния и лоббистов до, наконец, их прохождения в парламенте. Причем принятие кодекса не было предрешено: в декабре 1801 года Законодательный корпус 142 голосами против 139 отклонил законопроект. Неудача ждала его авторов и в трибунате. Без давления Наполеона законопроект никогда не был бы принят. Хотя черновую работу выполнил Камбасерес, Наполеон заслужил, чтобы кодекс назвали в его честь (Code Napoléon): это плод рационального универсализма эпохи Просвещения, который олицетворял Наполеон.

Наполеоновский кодекс – компромисс между романо-германской и англосаксонской правовыми системами – содержал разумные и непротиворечивые нормы, впервые после Юстиниана единые для всей территории, управляемой Францией. Права и обязанности государства и граждан определены в 2281 статье, изложенной на 493 страницах слогом настолько простым и ясным, что Стендаль утверждал, будто ежедневно читал кодекс{969}. Новый кодекс способствовал укреплению национального единства – не в последнюю очередь потому, что он был основан на принципах свободы личности и свободы договора. Он положил конец старинным сословным привилегиям и церковному контролю (за исключением сферы начального образования) над всеми сторонами жизни французского общества{970}. Прежде всего он предложил стабильность после хаоса революции.

Наполеоновский кодекс превратил 14 000 декретов и законов, принятых революционным правительством с 1789 года, а также 42 провинциальных кодекса в единый свод норм права, применимый ко всем гражданам, заложивший общие принципы и оставивший судьям