Читать книгу - "Мир-фильтр. Как алгоритмы уплощают культуру - Кайл Чейка"

это диктовалось тем, что я видел в автоматических приложениях. Более того, все эти ленты дробились и портились все сильнее, поскольку показывали посты многодневной давности, словно те только что появились. В конечном итоге мое самоощущение зависело от ответов, которые я получал от своей невидимой аудитории, чье внимание тоже было опосредовано алгоритмами. Я не был уверен, кем бы я оказался без алгоритмических рекомендаций, и не знаю, может ли быть полностью уверенным в этом любой другой человек, который провел годы жизни на цифровых платформах. Меня охватил страх: не отказался ли я от возможности разобраться в том, что для меня действительно важно, пассивно потребляя то, что меня интересовало?

Чтобы побороть эту надвигающуюся бессмысленность, я сделал единственное, что было в моих силах. Я решил проверить, смогу ли прожить свою жизнь без этих лент – отказаться от них на какое-то время, как некоторые люди отказываются от сахара в Великий пост или от алкоголя в январе. Сказать “нет” их заманчивым предложениям думать за меня и попытаться думать самому.

Это представлялось достаточно простым делом. Требовалось лишь удалить несколько приложений на телефоне и выйти на ноутбуке из некоторых аккаунтов на сайтах, где я слишком часто зависал. Но в то же время это казалось невозможным. Моя рабочая жизнь проходила в Твиттере, социальная – в Инстаграме, музыка струилась через Spotify. Я переживал, что пропущу что-то важное – например, не замечу событие в жизни друга, не прочитаю новое эссе или не ухвачусь за работу, которую могли предложить только в интернете. FOMO (боязнь пропустить что-то новое) – слишком слабое выражение; я страшился – вопреки всем доказательствам обратного, – что отказ от моего обычного постоянного присутствия в социальных сетях и участия в общей ленте означает отказ от существования. Если алгоритм не регистрирует меня, то участвую ли я вообще в этом масштабном общем разговоре? Размещение постов в Сети – словно акция художника Он Кавара “Я все еще жив”: начиная с 1969 года он разослал друзьями и знакомым сотни телеграмм с этой фразой, будто постоянно доказывая это.

Но, хорошенько поразмыслив о своих тревогах, я понял, что они относительно беспочвенны. Чего я, собственно, лишусь, если не увижу десяток отпускных фотографий друзей, не прочитаю последние рецензии на нашумевшие романы или не узнаю, какие вирусные споры бушуют в Твиттере в данный момент? В контексте моей повседневной физической жизни эти фрагменты контента не имели практически никакого значения. Я боялся потерять какие-то связи, но эти связи в конечном счете даже более поверхностны и посредственны, чем общение с соседями на прогулке с собакой. Я решил, что между состоянием постоянной гиперосведомленности, в котором я очутился, постоянно находясь в Сети и гоняясь за алгоритмическими обновлениями ленты, и состоянием полного неведения должна быть золотая середина. Сколько цифровых данных мне действительно нужно? Возможно, боязнь такой отсоединенности страшнее, чем ее реалии.

Я начал рассматривать свой эксперимент как чистку от алгоритмов, информационную диету, которая в идеале должна была оздоровить меня. Также мне хотелось выяснить, как нужно действовать, чтобы следить за современной культурой без помощи многочисленных рекомендаций. Однако я раз за разом откладывал это решение. Наконец, в один из выходных дней августа 2022 года перспектива следить за лентами стала изматывать больше, чем отказ от них. В то время буйный король чудаков Илон Маск, один из самых богатых людей в мире благодаря поглощению компании по производству электромобилей, грозил купить Твиттер и превратить его в свою личную вотчину (в октябре того же года ему это удалось). Настроение на платформе скисло, став еще более негативным, нежели обычно. Все сильнее портился и Инстаграм, поскольку в попытке догнать ТикТок его лента принялась продвигать в первую очередь видеоролики – что вызвало массовые жалобы пользователей.

Сам ТикТок вызывал своего рода оцепенение, поскольку его отзывчивость на действия пользователя выглядела своеобразной формой чтения мыслей и лишала меня необходимости думать вообще. Я мог устраивать пятиминутные (или скорее пятнадцатиминутные) уходы от непосредственной реальности, подобно наркотическому эффекту от сальвии, которая полностью и ненадолго выводит вас из мира, хотя и более приятно. Лента ТикТока “Для вас” оказалась воплощением “Развлечения” в романе Дэвида Фостера Уоллеса “Бесконечная шутка”[86]: настолько захватывающего контента, что никто не может прекратить его смотреть. Уоллес описывал свое “Развлечение” как “странное, пустое, без ощущения драматической направленности – без движения повествования к реальной истории”, что вполне подходит и для описания дрейфа ТикТока в сторону бесформенных вибраций и чувств, подальше от связной информации. Разумеется, запойное увлечение этими технологиями не делало меня умнее и не помогало генерировать более сложные мысли, что предположительно является моей задачей как писателя.

Покидая социальные сети, я не стал прощаться или делать объявления в своих лентах. Публично признать факт чистки – значит сглазить, не говоря уже о том, что это и есть пример того самовосхваления, которое поощряют социальные сети. Никого не волнует, когда вы прекращаете писать в Твиттере; алгоритм просто подставит контент какого-нибудь другого, более активного участника, потому что в Мире-фильтре все заменяемы. Большинство ваших подписчиков вряд ли заметят ваше отсутствие, потому что алгоритм посчитает, что ваш сонный аккаунт больше не заслуживает приоритета.

Итак, однажды в августовскую пятницу в конце рабочего дня я просто отсоединился. Конечно, я и до этого неоднократно “выходил из системы”. Но теперь я знал, что не собираюсь какое-то время возвращаться (планируя несколько месяцев чистки), и тишина оглушала. Если раньше социальные сети были для меня круглосуточным порталом для бесконечной информации в реальном времени, то теперь мой телефон внезапно превратился в мертвый кирпич.

Первый уик-энд прошел не так уж плохо. Все-таки выходные – это время, когда в любом случае следует покидать Сеть, хотя, когда мне требовалось поработать несколько часов, не хватало окружающей товарищеской болтовни в Твиттере – это напоминало класс, в котором все дети остались на перемене. Однако наступивший понедельник обернулся пыткой. Большой палец зудел в попытках полистать экран, а мозг переживал ломку от отсутствия постоянного натиска информации. Симптомы походили на физические проявления тревожности: нервные подергивания, вспыльчивость, общий дискомфорт. Перемены не расслабили меня, а привели в смятение. Возможно, я драматизирую, но и разница тоже была драматической. Вместо ежедневных сотен и даже тысяч отдельных фрагментов информации и мультимедиа у меня осталась всего горсточка. Отключив алгоритмические каналы, я нажал на педаль тормоза своих привычек цифрового потребления.

Чисто для стимуляции я загрузил в телефон несколько “антистрессовых приложений” – игр, где вы можете складывать блоки или щелкать выключателями, то есть использовал цифровую версию