Читать книгу - "Секретные коммандос - Джон Л. Пластер"

пищи начали брать свое. Страдания порождают страдания. Мы постоянно дрожали, и даже сгрудившись плечом к плечу, нам было трудно согреться. Я заставил людей по очереди выполнять прыжки или бег на месте, чтобы поддерживать циркуляцию крови. Представьте, что сидите у себя в душе, день за днем, полностью одетыми, и из него на вас льется холодная вода — час за часом. Вот каково это было. День за днем и ночь за ночью, промокшие под непрекращающимся ливнем, никакого облегчения, никакого тепла. По крайней мере, бесконечные шутки Толстого Альберта поддерживали нас в здравом уме. И пусть у нас не было с собой колоды карт, Билл часами описывал свою выигрышную стратегию игры в блэкджек.

Дни начали терять свою отчетливость, один холодный, мокрый день сливался с другим. Приходилось постоянно напоминать себе, что настоящая угроза, это противник. Мы ощущали себя как заваленные шахтеры, ожидающие, когда к нам прокопаются спасатели. К десятому дню выхода мы были уже шесть суток без еды, восемь под дождем — и три дня нас бил неудержимый озноб по мере того, как гипотермия постепенно снижала температуру наших тел. Никто из нас не чувствовал ног, и мне было трудно держать карандаш достаточно твердо, чтобы писать. Я не мог спать, не мог отдохнуть, не мог перестать дрожать, просто постоянно трясся. Я был измотан дрожью. Когда батарея рации Толстого Альберта села, мы перешли на радио Билла.

Я вспомнил огненных муравьев, которых съел Йео, и они уже не были такими неаппетитными — но погодите! В моей аптечке Один-Ноль были антациды! Чтобы поднять боевой дух, я устроил церемонию их раздачи. Вытащив свой перочинный нож, я аккуратно разделил таблетки на восемь равных частей, затем раздал их, как если бы это были пайки. Блин, но люди смаковали эти маленькие меловые пластиночки, даже слизывая остатки порошка с пальцев. Что за кушанье! В тот день, по настоянию Толстого Альберта, мы попробовали есть орехи, извлеченные из сосновых шишек, как учили на курсах выживания. Горько-кислые, они сморщивали наши губы и вызывали боль в животе.

До сих пор мы не осмеливались двигаться, поскольку встреча с противником без возможности эвакуации или авиаподдержки, особенно в нашем ослабленном физическом состоянии, была верхом глупости. Однако для заваленных шахтеров настало время начать прокапываться наружу, пока у них еще были силы. Вечером того десятого дня я передал в Контум, что если они не смогут вытащить нас завтра, мы бросим все ненужное, а затем начнем форсированный марш на восток. Я не знал, как быстро мы сможем двигаться, но мы будем продолжать идти на восток, пока не выйдем на солнечный свет.

Глядя вниз в то одиннадцатое утро, Наездник Кови, лейтенант Джим "Король Артур" Янг, видел только самые высокие горные вершины, выступающие из моря белизны, и в полной мере понимал, каково это — находиться под этими муссонными облаками. Как Один-Ноль РГ "Аризона", он три месяца назад оказался под ливнями вместе с сержантами Кайлом Дином и Майком Уилсоном. Попав в подобный потоп, он велел половине своих людей снять ботинки, чтобы высушить ноги, но увидел, что они распухли настолько, что их едва удалось втиснуть обратно. Длины шнурков больше не хватало. Когда он, наконец, выбрался, на борту эвакуационного "Хьюи" тело Янга начало отказывать. Медикам пришлось вытащить его из вертолета и положить на носилки. Затем он услышал женский голос. "Ты в порядке, сынок? С тобой все в порядке?" Невероятно, но это была Марта Рэй. Янг мог лишь улыбнуться и заверить ее: "Да, мэм. Да, да".

И это, понимал Янг, произошло спустя пять дней — РГ "Иллинойс" поливало уже девять дней.

Пилот Янга, капитан ВВС Боб Манц, слышавший о нашем затруднительном положении больше недели, согласился — пора вытаскивать группу. После того, как мы убедились, что слышим их двигатели, Манц заметил кроличью нору в облаках и закрутил нисходящую спираль, пока они не прорвались сквозь нее, опасно низко, всего в 200 футах (61 м) от палубы — почти прямо над нами.

Я стоял в просвете между деревьями, размахивая оранжевым полотнищем, пока Билл Спенсер передавал по радио: "Смотрите направо, на девять часов, на девять!" Я поднял глаза и увидел, как крылья O-2 качнулись, и мне пришлось сдержаться, чтобы не подпрыгнуть и не закричать.

"Готовьте своих людей", — радировал Король Артур. "Мы вернемся".

Капитан Манц резко накренился, затем повернул на юг и, пока Янг определялся по карте, которую держал на коленях, уворачиваясь от склонов и тумана пролетел через несколько долин, пока не оказался под ярким, чистым небом. Там Манц встал в широкий круг, пока к ним не присоединились вертолеты, затем развернулся, чтобы вести всю процессию на малой высоте, всю дорогу обратно в нашу долину.

Голос Янга прорезался в аварийном радио: "У нас будет всего один шанс. Чтобы крутиться под всем этим, нет места, так что мы идем прямо. Готовьте дым. Когда услышите мои двигатели, дайте дым". Я тут же подтвердился, зная, что батарея на этом, нашем последнем рабочем аварийном радио, почти села.

Мы услышали двигатели на юге: ждем… громче… ждем — сейчас! Я кивнул. Билл бросил гранату с белым фосфором. Любой плохой парень в округе увидел бы наш дым, но это было время идти ва-банк. Я увернулся от частиц горящего фосфора, взглянул вверх, и самолет Янга пронесся надо мной, качая крыльями. Они увидели нас!

Хотя на птичках сопровождения прилетела спасательная группа Брайт Лайт, готовая нести нас, если потребуется, мы смогли дойти и забраться на борт сами, хотя были слишком слабы, чтобы продемонстрировать эйфорию, которую мы ощущали. Когда мы приземлились в Дакто, лейтенант Янг и капитан Манц уже были там. Я не мог сдержаться — к хренам боль — я побежал, подпрыгнул, и заключил Янга в медвежьи объятья, засунув язык ему в ухо. Он не мог сдержать смех, как и все мы.

Как и Билл, и Пит, в тот вечер в нашей столовой я боролся с желанием схватить свой стейк голыми руками, но все равно заглотал его, разжевав лишь наполовину. Спустя мгновение мы были уже в дверях, наши сжавшиеся желудки не выдержали этой внезапной щедрости. Несколько месяцев после этого за едой меня одолевала тревога: я заставлял себя целенаправленно резать порцию маленькими кусочками, а затем жевал их по двадцать два раза. Вспоминая знаменитую сцену из "Унесенных ветром", я поклялся, что никогда больше не позволю себе так оголодать.

Как и ожидалось, наши ноги раздулись почти вдвое против