Читать книгу - "Я тебе изменил. Прости - Инна Инфинити"

Глава 60. Дом

Вера

Я с трудом поднимаю веки. Они словно налились свинцом — такие тяжелые. А еще я чувствую боль. Она везде, в каждой клетке тела. Но особенно сильная в голове. А этот противный писк только усугубляет. Он проникает в уши и режет барабанные перепонки. Перед глазами пелена. Сквозь нее пробивается яркий свет от лампы в потолке. Глазам тоже становится больно, поэтому я снова закрываю их. Звук писка перекрывает недовольный женский голос:

— Мужчина, ну вы не можете здесь постоянно находиться. Идите в свою палату.

— Я от своей жены не отойду ни на шаг — рычит ей в ответ Давид.

Давид! Как же я рада слышать его голос! Хочу позвать мужа, а не получается. Я не понимаю, почему. Губы словно слиплись. У меня такой сумбур в голове. Я не понимаю ни где я, ни что со мной. Перепила с родителями одноклассников Майи, что ли? Вчера дочь окончила восьмой класс. Они с одноклассниками пошли отмечать в кафе. Мы с другими родителями устроились в этом же кафе, но в другом зале. Да нет, вроде не пила я сильно. Тогда почему же так голова раскалывается?

— Мужчина, родственники могут посещать пациентов только в определенные часы. Находиться здесь круглосуточно нельзя!

— Это еще почему?

— Как минимум, потому что это реанимация, а не проходной двор! Правила придуманы не просто так.

— Не проходной двор, говорите? — Давид повышает голос. — Да у вас тут самый что ни на есть проходной двор! Ординаторы приходят толпами по десять-пятнадцать человек. Маски на лице только у двоих были! Вы с другими медсестрами постоянно собираетесь тут чай пить. Я уже молчу о том, что дверь в палату поломана и не закрывается. Знаете, я с удовольствием поговорю об этом с главврачом. Вот прямо сейчас, раз вы меня выгоняете, я пойду не в свою палату, а в кабинет главного врача.

Я что, в больнице? Какая еще реанимация? А хотя это бы объяснило боль во всем теле. Я собираю в кулак все силы и зову так громко, как могу:

— Давид!

Выходит что-то сиплое и едва слышное.

— Вера!? — Давид сдавливает мою ладонь. — Вера?

— Вышла из комы! Пришла в себя! — громко провозглашает тот же женский голос.

С новым усилием воли я открываю глаза и вижу обеспокоенное лицо своего мужа. Стараюсь улыбнуться, но не уверена, что получается.

— Господи, Вера! — Давид со слезами на глазах берет мое лицо в ладони. — Ты очнулась. — По его щеке скатывается настоящая слеза, и это повергает меня в шок. Я только один раз видела у Давида слезы — когда родилась Майя.

Ко мне подходит мужчина в белом халате.

— Вы помните, как вас зовут и кто вы?

Странный вопрос.

— Да, Вера Бергер.

Что, черт возьми, происходит? Несколько бокалов вина на праздновании окончания восьмого класса Майи довели меня до реанимации?

— Сколько вам лет?

— Тридцать три.

Врач вопросительно смотрит на Давида. Челюсть мужа сжимается.

— Что последнее ты помнишь?

Я перевожу дыхание. Говорить сложновато. Язык как будто заплетается.

— Майя вчера окончила восьмой класс. Они с одноклассниками пошли в кафе. Мы с другими родителями тоже. Сидели в соседнем зале. Я выпила вина. Давид, в чем дело? Почему я в больнице?

Это была слишком длинная речь. Мне требуется отдых после нее.

— Вера, тебе тридцать четыре года. Через полтора месяца исполнится тридцать пять. А Майя сейчас в десятом классе.

***

Известие, что я провела в коме четыре дня и забыла последние полтора года своей жизни, стало для меня сенсацией. Давид, переругавшись со всеми врачами и медсестрами, ни на шаг от меня не отходит. Он задаёт уйму вопросов о нашем прошлом, пытаясь выяснить, что еще я могла забыть.

Но, кажется, ничего, кроме последних полутора лет. Я прекрасно помню себя и свою жизнь до окончания Майей восьмого класса. А после этого провал и сразу больница. Давид рассказывает мне, что мы возвращались из командировки в Екатеринбург и попали в сильную аварию. У меня произошел инсульт, я впала в кому. Сейчас середина октября, и Майя в десятом классе.

Дочка тоже приходит меня навестить. Это так странно. Майя плачет и держит меня за руку, а я могу думать только о том, что она выросла чуть ли не на полголовы и отрастила волосы до середины спины. Вчера у нее было каре до плеч, а сегодня толстая коса.

Я рада, что Давид отвоевал себе круглосуточное место возле меня в реанимации. Без него мне было бы труднее. Давид говорит, что с моего последнего воспоминания в нашей жизни почти ничего не изменилось. Живем там же, работаем там же. С нашей фирмой все хорошо. Получается, я пропустила только Майин девятый класс. Ну ладно. Дочь убеждает меня, что ничего интересного в школе не произошло.

Из реанимации меня переводят в отделение неврологии. Врачи дают мне какие-то стимуляторы для памяти, но сами говорят, что вряд ли они помогут. В остальном со мной все в порядке, если не считать перелома одного пальца и одного ребра‚ а также нескольких сильных ушибов. У Давида сломана левая рука. Его выписывают из больницы, поэтому больше он не может находиться со мной круглосуточно, как в реанимации. Я провожу в больнице еще десять дней. Затем меня выписывают со строгими предписаниями соблюдать — постельный режим и заниматься с нейропсихологом.

Дома все точно так же, как я помню. Даже постельное белье на кровати то же самое. В шкафу нахожу несколько новых платьев, юбок и блузок. На кухне новая кастрюля и пара новых сковородок. Кружка у меня та же самая.

Пока Давид на работе, а Майя в школе, я брожу по квартире, выискивая изменения. И мне кажется, что изменения есть, только я не понимаю, какие. Это дурацкое ощущение бесит меня. Я словно схожу с ума. Я смотрю на свою квартиру, вижу, что она точно такая же, как почти полтора года назад, но тем не менее понимаю: она другая. Но что изменилось? Я никак не могу понять.

Давид приезжает с работы очень рано. Раньше, чем Майя возвращается из школы. Я так рада видеть мужа. У меня гора с плеч.

— Как ты? — он заходит в спальню и садится рядом со мной на кровать.

— Ощущение, что схожу с