Читать книгу - "Я тебе изменил. Прости - Инна Инфинити"

— Алло, — раздается испуганный голос дочки.

— Майя, это я.

— Папа! — визжит. — Папа!

Майя начинает рыдать в три ручья. Грудь сдавливает комом. Я падаю на стул возле соседа по палате, потому что не в силах больше стоять на ногах.

— Майя, милая, я без телефона. Он остался в машине. Это номер моего соседа по палате.

Майя продолжает рыдать навзрыд. Я выжидаю, когда она успокоится, при этом сам борясь со слезами.

— Майя, — зову дочь, когда ее рыдания становятся чуть тише.

— Да, пап...

— Ты где сейчас?

— У бабушки с дедушкой.

— Ты им рассказала?

— Да.

— Как они?

— На успокоительных. Их не пустили в больницу, потому что они забыли взять паспорта. Мы так торопились, когда позвонили из больницы и сказали про вас с мамой. Бабушка с дедушкой были так напуганы, что обо всем забыли. Поэтому в больницу только меня пустили, а их нет. Завтра они тоже приедут. Но нас не пускают надолго. Мне разрешили только десять минут возле вас провести. Ты спал, а мама, сказали, в коме, — на этих словах Майя снова всхлипывает.

— С мамой все будет в порядке, — даю обещание, которое сам не знаю, сбудется ли.

Поговорив с Майей, возвращаюсь к своей постели и без сил падаю на подушку.

Если я правильно вижу время на часах на стене, сейчас почти двенадцать ночи.

Меня долго переводили в травматологию. Вернее, перевезли на кушетке-то меня быстро, но пока тут врачи осмотрели, пока постовая медсестра задала миллион административных вопросов, пока отыскали и принесли мою одежду... К тому же, по-моему, я пару раз отключался. Так и не понял, спал или сознание терял.

Я хочу пойти к Вере. Я хочу быть рядом с ней, а не здесь, в палате. В палате для пациентов, жизни которым ничего не угрожает. Но у меня такое ощущение, что из тела высосали все силы. Палата крутится перед глазами. А я всего-то оделся и позвонил Майе. Я снова пытаюсь подняться на ноги. Кажется, мне это даже удается. Но почему я стою на потолке? Разве это возможно? Всё крутится, как в центрифуге. Я опять отключаюсь...

***

Просыпаюсь от яркого света в лицо. Это луч солнца из окна. Он режет глаза, я морщусь.

— Завтрак! — звучит грубый голос. Не понимаю, мужской или женский.

На тумбочку у моей головы со звоном приземляются тарелка и кружка.

— Ходить можешь? — обращается ко мне мужеподобная женщина.

— Да.

— Тогда, как поешь, грязную посуду сам отнеси в конец коридора.

У моего соседа она не спрашивает, может ли он ходить. По-моему, он даже есть самостоятельно не может. Он весь в гипсе и бинтах. Когда женщина укатывает тележку с завтраком дальше, я сажусь на кровати и тру лицо. Голова больше не кружится — уже хорошо. Хотя боль в башке и теле еще есть, но это ерунда. Я отправляю в рот пару ложек гречневой каши, но чувствую тошноту, и откладываю еду в сторону. Встаю на ноги, беру только что принесенный мне завтрак и отношу, куда сказала женщина. При ходьбе ноги и спина болят сильнее. Игнорирую. Главное, что больше не теряю сознание.

— Не подскажите, где находится реанимация? — спрашиваю у другой женщины на кухне, когда оставляю посуду с завтраком.

— Во втором корпусе.

— А это какой корпус?

— Третий.

Каким путем меня вчера везли на каталке, я не помню. Выхожу из отделения и иду по указателям. Больница большая, коридоры и переходы длинные. Наконец, нахожу реанимацию, но сразу на входе меня тормозит постовая медсестра и не хочет пускать. Зовёт врача. Это первый реаниматолог, с которым я общался, когда пришел в себя. Он разрешает мне пройти к Вере.

Почти не дыша, прохожу к ней и опускаюсь на стул рядом. У Веры все без изменений: куча проводов, подключенных к груди, капельница в руке, пищащие аппараты и кислородная маска. Я беру ее руку и сжимаю.

— Вера, — зову глухо.

Она никак не реагирует. Как будто не слышит моего голоса.

— Вера, — повторяю громче.

Ноль реакции.

Горло стягивает колючей проволокой. Ни вдохнуть, ни выдохнуть. Перед глазами проносятся кадры аварии. Я ехал и почти ничего не видел. Было пасмурно, и дождь шел стеной. Помню точно, что ехал медленно. Гораздо медленнее допустимого скоростного режима. Внимательно вглядывался в лобовое. А потом заметил, как на нас что-то несется. Визг шин и звук клаксонов подсказали: это чужая машина. Я постарался свернуть так, чтобы миновать столкновения со встречным автомобилем, но, видимо, сделал это слишком поздно. Один удар, второй, третий. Где-то между ними сработали подушки безопасности. Но Вера все равно в коме.

— Здравствуйте, — звучит сбоку. Я поворачиваюсь на голос. Новый врач. — Вы супруг... Эээ... — он опускает глаза в бумаги. — Вы супруг Веры Бергер?

— Да.

— Отлично, я невролог. Нам надо побеседовать.

Я резко поднимаюсь со стула и тут же чувствую головокружение. Невролог обеспокоенно на меня глядит.

— Вы в порядке?

— Да, я в полном порядке. Немного штормит, но ерунда. Что с моей женой? Она выйдет из комы?

Мой голос звучит нервно, и я сам на пределе.

— Мы прикладываем для этого все усилия.

— Реаниматолог сказал, у нее произошел инсульт?

— Да. От сильного удара головой произошел инсульт.

Я мало знаю об инсультах. В нашей семье их ни у кого не было. У меня есть только общие сведения о том, что после инсультов людей иногда парализует.

— Моя жена парализована?

— Нет. Надеемся, что нет. Результаты МРТ головы показали, что области мозга, отвечающие за речь и двигательную активность, не пострадали. Мы исходим из того, что, если ваша супруга выйдет из комы, она сможет ходить и говорить.

Я чувствую облегчение. Но, наверное, оно ложное, потому что невролог остается предельно серьезным.

— У вашей супруги пострадал другой участок мозга... — и замолкает.

Почему он не может сразу все выложить? Как будто специально нагнетает.

— Какой? — теряю терпение.

— Отвечающий за память.

Несколько раз моргаю.

— Что это значит?

— Поражение небольшое, это вселяет оптимизм. Скорее всего, полной амнезии не будет. По крайней мере мы на это надеемся. Но если ваша супруга выйдет из комы, будьте готовы к тому, что она забудет некоторые события из своей