Читать книгу - "Шотландия в Новое время. В поисках идентичностей - Виктор Юрьевич Апрыщенко"

Мотивы требований изменений в Англии были смешанными, но, помимо всего прочего, отчетливо звучала мысль о том, что эти перемены должны обезопасить будущее самой Шотландии. Приоритет отдавался религии, но религиозный мотив беспокойства, что английские епископы могут угрожать пресвитерианской религии, сочетался с мнением о большей доступности религиозного сближения Шотландии и Англии, чем союза в гражданских связях, так как две религии уже связаны трансцендентным единством. Более того, требование религиозных изменений было отчасти детерминировано и политическими соображениями, о которых сторонники ковенанта заявили в декабря 1640 г., когда начали кампанию против мероприятий архиепископа Лода, утверждая, что все «нововведения в религии являются не чем иным, как причиной волнений в королевстве и землях»[267].

Когда в Рипоне в октябре 1640 г. начались переговоры, после того как ковенантеры заняли северную Англию, шотландцы искренне верили в то, что им удастся принести изменения в Англию и в отношения между двумя частями королевства. Они вели переговоры не с монархом, а с английскими пэрами и взывали к английскому парламенту, который был «единственно значим для сохранения наций в мире»,[268] и они утверждали, что оружие применяется только сейчас и только для того, чтобы принести идею унии в Лондон и обсуждать ее в парламенте.

Шотландские комиссионеры прибыли в Лондон в ноябре 1640 г. Вопрос об унии как о главном требовании шотландцев не обсуждался, но король согласился с необходимостью установления стабильного мира, способного устранить взаимные страхи и претензии[269]. К документу, подписанному монархом, прилагался список секретных инструкций, в которых провозглашалось, что, дабы препятствовать распространению взаимных претензий между нациями, парламент должен собираться в каждой части королевства не реже, чем раз в два или три года, кроме того, с обеих сторон назначались комиссионеры, должные вести постоянные переговоры. Помимо этого учреждался новый институт т. н. «хранителей мира», действующих между заседаниями парламента и препятствующих появлению разногласий между нациями. В статьях также говорилось, что ни одна из частей королевства не может поднять оружие против другой без соответствующего решения ее парламента, и ни одна война не может начаться без предварительного объявления не позже, чем за три месяца. Шотландцы должны были служить монарху, так же как и англичане, занимая важные посты, а принц Уэльский не мог жениться без одобрения парламента как Англии, так и Шотландии[270].

Вместе с тем, не было принято никаких решений, которые могли бы свидетельствовать, что взят курс на полную унификацию религий, церковного управления, хотя священники, которые находились среди шотландской делегации, ведшей переговоры в Лондоне, постоянно выступали с нападками на английских епископов и прочие злоупотребления, творящиеся в церкви[271]. В течение следующих нескольких месяцев ковенантеры расширили свои требования, предыдущие переговоры прошли успешно, и это давало надежу на то, что по вопросу об унии могут осуществиться даже проекты, о которых они не могли и мечтать ранее. Однако прежде чем эти планы были озвучены публично, разразившийся кризис сделал их реализацию невозможной. Шотландцев в Лондоне становилось все больше, их требования упоминались все чаще, и в итоге те, кто должен был принеси свободу Англии, оказались лишними. По Лондону поползли слухи, что, добившись всего, чего хотели, они оставят своих союзников, поскольку, свергнув Лода и Страффорда, успешно атаковав английский епископат, утратят необходимость в поддержке со стороны англичан[272]. Словно опровергая эти слухи, шотландцы совершили еще одну атаку на англиканских епископов, однако она возымела скорее противоположный эффект – нападки не только привели в бешенство монарха, но также посеяли сомнения среди членов парламента, которые почувствовали, что шотландцы пытаются оказывать давление на решение внутренних английских вопросов, и что в своем стремлении реформироваться английское общество не должно зависеть от шотландской армии[273]. И хотя шотландских комиссионеров такое развитие событий удивило, тем не менее, они были удовлетворены миром, установленным между двумя королевствами, что открывало дорогу для более тесной унии[274].

Несмотря на эти неудачи, ковенантеры продолжали настаивать на необходимости унификации религии и создания общего церковного управления, при этом данное требование подавалось как «особое условие сохранения мира в землях Его Величества». Религия, таким образом, должна была стать связующим звеном между двумя частями острова. Шотландцы хотели «не поднимать оружие во веки веков, но желали мира навсегда, но не просто мира, а совершенной дружбы и более близкой унии, чем была прежде», но действовали они при этом «не из желания защитить Англию», но для того, чтобы предотвратить собственные разрушения со стороны Англии и во имя Бога[275]. Уния церквей теперь стала залогом осуществления истинной унии, что обеспечило бы национальную безопасность и способствовало бы реализации чистоты церкви.

Однако религиозные идеи ковенанта были встречены с заметной прохладой. Король ответил, что не собирается заниматься новой реформацией, шотландцы в свою очередь возразили, что в противном случае будет невозможно обеспечить надежный мир, а унификация церковного управления является «обязательным условием мира между нациями»[276]. Но, как и в случае с английским парламентом, король не спешил давать ответ, и это было воспринято шотландцами как знак того, что монарх осознал справедливость их требований[277].

Требования ковенантеров, связанные с унификацией гражданского управления, также теперь были гораздо более широкими, чем те, что они выдвигали в ноябре 1640 г. Помимо старых идей появились и были выдвинуты новые, среди которых важнейшими были следующие: шотландцы должны получить должности в окружении короля, королевы и принца Уэльского, ни одна война не должна быть объявлена без согласия обеих парламентов, подданство одной части королевства должно автоматически вести к признанию таких же прав в другой его части, Англия и Шотландия должны не просто вести свободную торговлю, но сообща развивать единую коммерцию[278].

В этих гражданских вопросах создания более тесной унии шотландские ковенантеры были не более успешны, чем в продвижении религиозного единства. Для того, чтобы сохранить мир, Чарльз и английский парламент подтвердили готовность назначать комиссионеров парламента для обсуждения взаимных интересов и предотвращения разногласий. Согласился монарх и с тем, что ни одна сторона не имела права начинать войну против другой без утверждения этих действий парламентом, и срок три месяца был подтвержден как период между объявлением войны и началом военных действий, кроме того, каждая сторона должны была помогать другой в ее действиях против общих врагов. Наконец, были обещаны пенсии для тех шотландцев, кто войдет в окружение королевской семьи, а также особые