Читать книгу - "Мой друг убил Кеннеди? История Ли Харви Освальда - Эрнст Петрович Титовец"

Как обычно, пригласительные билеты распространялись через местный комитет комсомола, и вскоре у меня в кармане уже лежали два билета. Алик с энтузиазмом воспринял весть о предстоящих танцах во Дворце профсоюзов, в чем я не сомневался.

Профессор Лидия Семеновна Черкасова встречалась с руководителем компартии Никитой Сергеевичем Хрущевым и многими высшими партийными деятелями. Это накладывало на организаторов мероприятия особую ответственность, и они не жалели сил, чтобы лекция прошла на самом высоком уровне. Собственно, и Дворец культуры профсоюзов был выбран как одно из самых престижных мест Минска для проведения мероприятия такого уровня.

Здание Дворца культуры профсоюзов, возвышаясь на Центральной площади, производит сильное впечатление. Оно являет собой архитектурный образец неоклассицизма, так называемого сталинского ампира. Фасад, выходящий на Центральную площадь, предваряет портик из коринфских колонн, поддерживающих фронтон с гипсовыми скульптурами трудящихся со своей профессиональной атрибутикой. Здание украшено декоративными башенками, гипсовыми урнами и венками, а также другими элементами архитектурного декора1. Следует заметить, что в хрущевские времена подобные украшения на зданиях стали подвергаться резкой критике со стороны партии как затратные архитектурные излишества.

В подростковом возрасте, проходя мимо Дворца профсоюзов, я выделял на фронтоне эротичную статую спортсменки в трико. Сейчас в той же скульптуре я видел не что иное, как продукт массового производства невысокой художественной ценности.

Мы прибыли заранее к Дворцу профсоюзов. Плакат у входа, точная копия выставленного в вестибюле мединститута, напоминал о предстоящем событии. На входе стояла четверка дюжих студентов с красными нарукавными повязками (члены добровольной народной дружины). Они пресекали все попытки проникновения посторонних лиц. Тем не менее группа молодых людей без билетов не расходилась, надеясь каким-нибудь образом проскользнуть на танцы.

Внутри сразу обращала на себя внимание высокая явка со стороны преподавательского состава и администрации института, а также присутствие высокопоставленных партийных чиновников, представителей Министерства здравоохранения и Министерства иностранных дел. Наши профессора и ассистенты без своих белых халатов, в которых мы привыкли их видеть на занятиях, приобрели индивидуальный облик. Студенты-медики составляли основную массу. Зал, казалось, был забит до отказа, однако народ все прибывал и прибывал.

Следуя студенческому инстинкту держаться от преподавателей подальше, я предпринял обходной маневр, уклоняясь от головной части зала, где был сосредоточен профессорско-преподавательский состав. Алик покорно следовал за мной. Он был одет в светло-серый костюм с белым галстуком. Военная выправка и костюм иностранного покроя выделяли его из остальной массы молодых людей. Что касается меня, я был одет в темно-серый костюм с белой рубашкой и темно-синим галстуком. На сей раз никаких галстуков-бабочек. Это сделало бы меня белой вороной среди остальных студентов.

Прибыл духовой оркестр. Музыканты стали переносить свои инструменты на балкон, размещенный в торце над входом в зал. Там же была уже установлена проигрывающая аппаратура. Похоже, нас собирались увеселять как записанной, так и живой музыкой.

Сквозь мельтешащую толпу я увидел профессора Лидию Семеновну Черкасову, сегодняшнего лектора, и указал на нее Алику. Лидия Семеновна и сейчас, когда ей было за пятьдесят, еще сохраняла привлекательный вид. Следуя русскому обычаю, она заплетала волосы в косы и укладывала их кольцами на затылке. В своем строгом темно-синем платье и туфлях на высоких каблуках, компенсирующих ее невысокий рост, она имела приличествующий событию формальный вид. Лидия Семеновна коротко переговорила с несколькими сотрудниками и покинула зал.

Профессор Лидия Семеновна Черкасова, член партии и активистка, возглавляла кафедру биохимии в Белорусском государственном университете и одновременно заведовала лабораторией радиационных исследований Академии наук БССР. Она входила в состав разных научных советов и общественных организаций. Ее лаборатория занималась исследованиями воздействия низких доз ионизирующей радиации на организм экспериментальных животных. Конечной целью была разработка комплексных способов защиты мирного населения от радиации в случае применения противником ядерного оружия. Все эти исследования имели очевидную значимость для военных и были засекречены. В какой-то период своей научной деятельности Лидия Семеновна занималась исследованием эффектов инсулин-индуцированного гипогликемического шока у психически больных.

Тот факт, что профессор Л. С. Черкасова была утверждена членом белорусской делегации на XV сессии Генассамблеи ООН и допущена в окружение Н. С. Хрущева вместе с остальной элитой Коммунистической партии, означал, что она прошла сложный этап отбора. Само собой разумеется, что в ходе этого процесса КГБ проверил всех членов ее семьи и родственников, изучил ее личные связи и тщательно покопался в ее прошлом.

Среди преподавателей я заметил мужа Лидии Семеновны, тоже профессора, Михаила Федоровича Мережинского, дородного мужчину, излучающего ауру собственной важности. Он заведовал кафедрой биохимии в нашем институте, позже стал научным руководителем моей исследовательской работы в аспирантуре. Профессор М. Ф. Мережинский был членом КПСС и чрезвычайно осторожным человеком. Его общественное положение заставляло его внимательно следить за каждым своим шагом.

Семья Черкасовых-Мережинских занимала просторную квартиру в престижном многоквартирном доме на проспекте имени Сталина. Она была обставлена дорогой мебелью, на стенах висели ковры. Хобби Л. С. Черкасовой было приобретение экзотических сувениров в зарубежных поездках, и они были расставлены по всей квартире. В стенных шкафах размещалась библиотека дорогих книг и альбомов по искусству. Семья нанимала шофера для вождения своего автомобиля «Победа» и домработницу, которая освобождала Лидию Семеновну от бремени домашних дел. В курортном поселке Ждановичи под Минском у них была дача. По местным меркам эта семья считалась очень богатой.

Случалось, что профессор Л. С. Черкасова приглашала меня в качестве переводчика на светские встречи со своими иностранными коллегами, которые происходили у них дома или на даче. Мне разрешали брать книги из их библиотеки.

Над толпой возникла голова Юрия Мережинского, сына Лидии Семеновны и Михаила Федоровича, студента-медика младших курсов. На какое-то мгновение он уставился по очереди сначала на меня, потом на Освальда и исчез. Я впервые встретился с Юрой, младшим сыном и любимцем Лидии Черкасовой, во время одного из моих визитов к ним домой. Он был года на три младше меня. Симпатичный парень, в то время он держался обособленно по отношению ко мне (отношение значительно изменилось в лучшую сторону за те долгие годы, что прошли с тех пор).

Юра никогда не был особо способным студентом. Он водил компанию с приятелями из обеспеченных семей. С карманными деньгами у них проблем не было, и они весело проводили время со своими подругами. Случалось, что младший Мережинский доставлял немало хлопот своим родителям из-за особенностей своего поведения. У Юры был туберкулез легких, но он, к сожалению, продолжал курить.

Среди его приятелей был однокурсник Костя Бандарин, невысокий, похожий на боксера устрашающего вида, но безобидный парень. Его дядя, доцент Вадим Александрович Бандарин, возглавлял кафедру общей химии. Доцент Бандарин, блестящий организатор, руководил