Читать книгу - "«Ваш Рамзай». Рихард Зорге и советская военная разведка в Китае. 1930-1932 годы. Книга 2 - Михаил Николаевич Алексеев"

администрацию Южно-Маньчжурской железной дороги проводить политику переселения в Маньчжурию уроженцев Внутреннего Китая. На долю же японских резидентов оставалась роль колониальных администраторов и предпринимателей.

Итак, требовался лишь повод, чтобы оправдать агрессию. Спровоцированное японцами столкновение китайских крестьян с корейцами в Ванбаошане послужило поводом для избиения китайских резидентов в Корее и Японии и вызвало уже в июле 1931 г. волну антияпонского бойкота в Китае.

В августе, по утверждению японской печати, во Внутренней Монголии китайскими солдатами был убит капитан японского Генштаба, который вместе со своими спутниками («одним русским и одним монголом») «занимался исследованием Хингана» (так называемое «дело Накамуры»).

Расследование обстоятельств происшедшего, проведённое Мукденом, не обнаружило доказательств убийства. В сентябре совет министров Японии вынес постановление потребовать от мукденского правительства провести повторное расследование. В случае затягивания следствия или «неудовлетворительного поведения» Китая после окончания следствия Япония заявила о своей решимости принять «необходимые меры для защиты японских интересов», поручив выработку конкретных шагов Министерству иностранных дел совместно с Военным министерством.

К этому времени в Японии была завершена разработка плана оккупации Маньчжурии.

В состав Квантунской армии, развёрнутой на Ляодунском полуострове перед вторжением, входили 2-я пехотная дивизия и шесть отдельных батальонов охранных войск ЮМЖД. Общая численность армии составляла около 15 тыс. человек. В случае необходимости предусматривалась переброска 19-й и 20-й пехотных дивизий, дислоцированных в Корее, а в метрополии были дополнительно подготовлены к отправке одна дивизия и одна пехотная бригада.

18 сентября в 10 часов вечера севернее Мукдена (Шэньяна) у железнодорожного полотна ЮМЖД произошёл взрыв, инсценированный японской разведкой. Никому и в голову не могло прийти, что этот несущественный инцидент явится сигналом к войне. Взрыв был настолько незначительным, что не помешал своевременному прибытию поезда, следовавшего в южном направлении со станции Чанчунь. Спустя час после взрыва японские солдаты начали нападение в Мукдене на казармы китайских войск.

К вечеру 19 сентября Мукден и все крупные города к северу от Мукдена и до южного берега реки Сунгари были захвачены японскими солдатами. Потери китайских войск за тот день составили 400 человек, в то время как японцы потеряли только двоих.

В Северо-Восточном Китае японцам в это время противостояла более чем 100-тысячная армия Чжан Сюэляна, которая имела возможность дать отпор захватчикам. Однако ещё 11 сентября Чан Кайши приказал китайским войскам не вступать в столкновения с японской армией. Как только начались военные операции, он отдал по телеграфу вторичный приказ во избежание расширения «инцидента» не оказывать сопротивления.

Сам Чжан Сюэлян в это время находился в Бэйпине, а его главные силы были сосредоточены в районе Бэйпин – Тяньцзинь. Маньчжурский правитель, не рассчитывая на помощь нанкинского правительства, предпочёл следовать общепринятой тактике среди китайских милитаристов – не рисковать своими войсками.

Чжан Сюэлян 19 сентября заявил нечто невразумительное в оправдание своего бездействия. Он, в частности, сказал, что, когда японские войска начали враждебные действия, его войска оказались беззащитными и не подготовленными к нападению, так как китайским войскам недавно был дан приказ сдать оружие в китайский арсенал.

Как выяснилось из документов, ставших достоянием гласности после поражения Японии во Второй мировой войне, план операции был разработан японским Генеральным штабом до выхода на рубеж реки Сунгари. Развитие дальнейших действий в Северной Маньчжурии ставилось в зависимость от следующих факторов: от нарастания сопротивления китайских войск, от позиции нанкинского правительства, а также от позиции западных держав. Такой немаловажный фактор, как позиция Советского Союза, в расчёт принят не был.

Военный министр генерал Минами нашёл аргумент, чтобы успокоить премьер-министра Японии в связи с высказанными опасениями по поводу возможной негативной реакции западных держав в связи с развязанными боевыми действиями. Генерал Минами, в частности, заявил, что операция в Маньчжурии предпринята не только в целях защиты жизни и интересов японских граждан, но и для создания барьера на пути распространения коммунизма, а также для предотвращения советской угрозы интересам Японии и других великих держав в Китае.

19 сентября 1931 г. официальный представитель СССР на проходившей в Москве советско-китайской конференции Л. М. Карахан (он же заместитель наркома по иностранным делам) в беседе с полпредом Китая на этой конференции Мо Дэхоем сообщил о полученных из Шанхая телеграммах по поводу оккупации японскими войсками 18-го вечером и 19-го утром ряда пунктов Южной Маньчжурии. По словам Мо, японцы обвинили Китай в недостаточной охране резидентов (в августе 1931 г. в Маньчжурии был убит японский разведчик капитан Накамура), что послужило основанием для занятия китайского города Мукдена и части Маньчжурии. Мо охарактеризовал Японию как «сильную и агрессивную империалистическую державу», с которой «не обладающий воинственным характером Китай не собирается воевать».

В этот же день, вечером, к Карахану был приглашён японский посол Хирота. Последний сообщил, что вечером 18 сентября к северу от Мукдена китайские войска разрушили полотно Южно-Маньчжурской железной дороги. Защищая железнодорожную линию от разрушения со стороны китайских солдат, японская охрана вступила в бой с китайцами, в результате чего между сторонами «произошло сражение». Что касается Мукдена, то там, по данным Хирота, полный порядок. Карахан заявил, что советская сторона придаёт самое серьёзное значение событиям в Мукдене, прежде всего потому, что они происходят в непосредственной близости к КВЖД и тот или другой ход событий в Южной Маньчжурии будет иметь непосредственное влияние на нормальную работу дороги и на положение в полосе отчуждения КВЖД. Карахан попросил Хирота дать более подробную информацию в связи с событиями, а также уточнить факт занятия японскими войсками Куаньчэнцзы, конечного пункта южного участка КВЖД.

21 сентября 1931 года Рамзай направил телеграмму из Шанхая:

«Японский военный атташе утверждает, что маньчжурская операция начата без согласия японского правительства и ограничивается Маньчжурией. 270 японских офицеров в гражданском посланы в Мукден для назначения гражданской администрации. Японцы рассчитывают, что Америка не будет противодействовать. Думаем, что движение ещё не носит активного антисоветского характера». Телеграмма была разослана Ворошилову, Гамарнику, Тухачевскому, Егорову и Артузову.

С этого дня и до конца января 1932 г. информация со ссылкой на японские источники и, в первую очередь, на японских военного атташе и консула поступала от японского агента Ходзуми Одзаки.

21 сентября 1931 г. Чан Кайши собрал политических и военных лидеров. На встрече он выразил сомнение в возможности Китая вступить в войну с таким сильным противником, как Япония. Реальная угроза со стороны Японии заставляла враждовавших соперников протянуть друг другу руки. Начались длительные переговоры между Нанкином и Кантоном о прекращении боевых действий и формировании объединённого правительства.

В этот же день китайское правительство обратилось к Лиге Наций с просьбой принять меры «к воспрепятствованию осложнения положения, создающего угрозу миру народов, к восстановлению статуса кво анте