Читать книгу - "Перо в её руке. Женские письма – женские судьбы в XVIII веке - Сесиль Берли"

Веймар, конец апреля 1804 года

Друг мой, могу сказать вам лишь одно: я все еще жива и разрушение всего моего счастья, всего существования, всего будущего, всего покоя не отнимает у меня физической жизни, вопреки собственной же воле. Я, как и мой бедный друг, не смогу выехать раньше, чем через четыре дня. Я напишу вам, чтобы просить вас приехать в Берн раньше меня; я нуждаюсь в вас, чтобы войти в его гробницу, которая станет и моей. Прощайте, прощайте, я не в силах больше писать! Вы видели его на пять месяцев дольше меня, пять месяцев, которые я потратила зря! О! Если б только эти слова могли принести мне смерть! Прощайте!

Жермена де Сталь и Бенжамен Констан составляют легендарную пару в истории литературы, политики и романтизма. Впервые они встречаются в сентябре 1794-го, но роман между ними начинается лишь два года спустя. Он ослеплен интеллектом этой женщины, которая находит в нем своего рода альтер-эго. Когда физическая страсть проходит, их продолжает связывать подлинное духовное и интеллектуальное родство. Они оба происходят из швейцарского кантона Во[79], но ощущают себя прежде всего французами. Они не только размышляют о Революции, но и стремятся влиять на нее, участвуя в публичных дебатах. И при Директории, и при Консульстве Жермена де Сталь прилагает бесчисленные, хоть и безуспешные усилия для того, чтобы ее возлюбленный играл ведущую роль на политической сцене. Поначалу очарованные Бонапартом, они вместе отправляются в изгнание, когда на них обрушивается непримиримая ненависть пожизненного консула, ставшего французским императором. Их бурный роман наполнен изменами, ревностью, ссорами и даже финансовыми разногласиями. В конце концов Жермену де Сталь постигает горькое разочарование. Она осыпает Констана упреками из-за чрезмерного «непостоянства» его натуры, а он осознает, что рядом с ней не может быть свободным ни в политической, ни в душевной жизни. Невзирая ни на что, он навсегда сохранит в душе восхищение этой прославленной писательницей.

Коппе, 1 ноября 1804 года

Дорогой друг,

радуйтесь, если провидение решит, что я ранее вас должна сойти в могилу; после потери отца я не смогла бы перенести еще и вашей кончины. Я воссоединюсь с этим несравненным человеком, которого вы любили, и мое сердце будет ждать вас на небесах – Бог простит его, ибо оно очень любило. Сойдитесь ближе с моими детьми. В этой записке, которую вы им покажете, я прошу их любить в вас того, кого так сильно любила их мать! Ах! Это слово «любовь», определившее нашу судьбу, что значит оно в ином мире? Тот, кто создал моего отца, должен быть исполнен милосердия; молитесь ему, друг мой, ведь это через него мертвые общаются с живыми. Как вы знаете, согласно нашим договоренностям я объявляю вашим дом на улице Матюрен, половина которого была куплена господином Фурко на имя вашей тетушки госпожи де Нассау (я говорю о той половине, которой не владеет г-н Фурко). Доход от этого дома будет принадлежать вам пожизненно, а после смерти вы оставите капитал моей [их общей] дочери. Если вы найдете более разумным продать этот дом, то поместите капитал надежным образом с согласия опекунов моей дочери, но доход с него навсегда, до самой вашей смерти, остается за вами.

Прощайте, милый Бенжамен, надеюсь, что вы будете рядом со мной хотя бы на моем смертном одре; увы, не я была той, кто закрыл глаза моему отцу. Закроете ли вы мои?

Неккер Сталь де Гольштейн

Капитал, который вы оставите моей дочери, никоим образом не будет разделен между нею и моими старшими детьми.

Жермена де Сталь знакомится с Жюльеттой Рекамье в 1799 или 1800 году. Они начинают переписываться в 1801-м. Госпожа де Сталь совершенно очарована красотой и нежностью этой женщины, которая младше нее на 11 лет, но в их дружбе есть и свои темные стороны. Мужчины, которых любит Жермена, например Бенжамен Констан или Проспер де Барант, влюбляются в Жюльетту. Писательница переживает это чрезвычайно мучительно.

20 сентября 1806 года, Руан

Милая Жюльетта, вот я и в Руане, где мне так же грустно, как и повсюду в моем изгнании. Но теперь я ближе к Парижу. Тут есть небольшой дилижанс, который выезжает в 7:00 и добирается до Парижа за 12 часов, а в почтовой карете путь занимает 8–9 часов. Когда же вы воспользуетесь тем, что мы теперь ближе друг к другу? Когда подарите мне радость, которую я умею ценить больше, чем кто-либо другой? Вы говорите, что теперь, начав чаще видеться с Пр[оспером], вы и писать мне будете чаще. Признаюсь вам, меня терзает страх, что вы позволите ему полюбить себя – это стало бы для меня смертной мукой, ибо омрачило бы две моих главных привязанности. Не делайте этого, Жюльетта. Я изгнанница, которая доверяется вам и так неизмеримо уступает вам в красоте, и великодушие не позволит вам допустить с ним какое-либо кокетство. Не то чтобы я очень верила в его чувство ко мне – я имею ужасное несчастье постоянно в нем сомневаться. Но соединить это несчастье с мыслью, что тому причиной вы, было бы мне нестерпимо – у меня не достало бы сил его вынести (это между нами). Ответьте без промедления на это письмо, в котором я отдаю на вашу милость всю свою душу.

21 февраля 1817 года во время бала, устроенного Деказом, всемогущим премьер-министром Людовика XVIII, Жермена де Сталь теряет сознание из-за кровоизлияния в мозг. Парализованная, она до последнего вздоха продолжает держать свой салон и руководить беседой, не вставая с постели. Она продолжает вести переписку, диктуя письма дочери Альбертине или кому-то из близких друзей, которые с готовностью приходят ей на помощь. Нижеследующее письмо, адресованное Огюсту Пиду, главе правительства Во, – одно из последних в эпистолярии Жермены де Сталь. Она умирает 14 июля 1817-го в Париже в возрасте 51 года.

Париж, улица Руаяль, дом 6, 1 мая 1817 года

Вследствие болезни мои руки и ноги так слабы, что приходится прибегнуть к помощи друга, чтобы продиктовать ответ на ваше очень любезное письмо. В первое время мое пребывание в Париже было чрезвычайно приятно, но последние два с половиной месяца прошли для меня в жесточайших мучениях и тревогах. Я приехала, чтобы позаботиться о дочери[80], но это ей пришлось переехать ко мне спустя всего две недели. Что ж, Господь подверг меня испытанию, и мне