Читать книгу - "Любовные драмы звезд отечественного кино - Александр Сергеевич Варакин"

Это был приговор актрисе. Она впала в состояние депрессии. Она поняла, что ее отъезд за границу вовсе не был связан с любимым мужем: она хотела только одного – исправить лицо, вернуть все, как было. Теперь куда-то ушла и любовь… Шел 1948 год.

У ворот клиники Чапмен встретил чужую постаревшую женщину, которая с того момента уже перестала быть его женой. Однако только через год, в 1949-м, она подает на развод. Другое ее решение того же года – возвратиться в СССР.

Более полугода Караваева днюет и ночует «на ступенях советского посольства в Лондоне» (текст из телепередачи). Она добивается разрешения вернуться в Советский Союз. Никакие доводы мужа, прекрасно осведомленного и глубоко знающего не понаслышке ситуацию в СССР, не могут переломить ее решения: Валентине просто необходимы Родина, ее народ, ее зритель, которому она, его любимая актриса, нужна и со шрамом. Джордж обещает Валентине пожизненное богатое содержание, готов на все ради бывшей жены, но Караваева неумолима.

Положа руку на сердце, можем сказать: а ведь не так уж и велико было увечье любимой всеми актрисы, чтобы вовсе лишать ее возможности сниматься. Советский кинематограф уже с конца сороковых годов находился на взлете, наступали 1950-е, период кинематографического взрыва, и там бы ей наверняка нашлось место… Но при одном условии: если бы она не уехала в сорок пятом. На бывших эмигрантов в СССР смотрели с еще большим ужасом, чем на настоящих заграничных «буржуев», и ситуацию переломил только Международный фестиваль молодежи и студентов, состоявшийся в 1957-м, однако бывшая эмигрантка так и осталась бывшей эмигранткой. Этот шлейф тянулся за нею не только до перестройки, но и до самого конца. Мы еще столкнемся с наивным мнением родственников о ее жизни…

Вот еще одно невероятное событие: в 1950-м Валентине разрешили вернуться!

Виталий Вульф говорит, что, конечно, на этот раз уж точно не обошлось без КГБ. Но никто не сможет утверждать это с уверенностью.

Рискну предположить, что долгие месяцы, пока Валентина Караваева добивалась разрешения вернуться, ушли на то, чтобы в органах приняли непростое решение: контрразведка должна была перестроить свои планы относительно Валентины. НКВД надеялся, что со временем актриса окажет какую-то неоценимую услугу там, за границей (возможно, она и оказала ее за те пять лет, что прожила там), а в СССР какая от нее была польза? На этот раз НКВД не являлся ни инициатором возвращения, ни даже помощником, как думает профессор Вульф. Наоборот, мне кажется, что некий случай, а возможно, какой-то из плановых (регулярных) отчетов, с которыми Сталин не мог не знакомиться, подтолкнули его поинтересоваться – кто же это, мол, так упорно просится назад? И, узнав, что это его любимица Валя Караваева, разрешил ей вернуться. Конечно же, при неком условии.

Этим условием было всенародное покаяние актрисы.

И Валентина Караваева пишет такое покаяние! Она пишет точное, выверенное по всем параметрам покаянное письмо, похожее на отчетный доклад очередному партийному съезду, где говорит, что она, лауреат Сталинской премии, на собственной судьбе испытала «все ужасы загнивающего Запада», что она умоляет ее простить за то, что «когда-то уехала из лучшей на свете Страны Советов».

Разночтений здесь мало. Варьируются только адресаты. То она пишет «дорогому Сталину», то В.М. Молотову… Вероятно, писала и в адрес первого, и в адрес второго. Факт остается фактом: ей разрешили, ее ждут дома!

Но, как оказалось, ее ждали только в Кремле, да и то чисто номинально: никто не хотел принимать ее, выслушивать или помогать. Время ушло.

Новая жизнь и старая любовь

Как в 1943-м, Валентина начинает обивать пороги студий и театров. И везде ей, конечно, отказывают. Умная женщина, она понимает, что в стране сейчас новая волна репрессий, что если даже кто-то и собирается ей помочь, но без соответствующего указания свыше делать этого не станет.

Существует некая невнятность в следующем вопросе: непонятно, какая служба предписала актрисе отправиться в Вышний Волочек, да и предписала ли. Наталья Клокова пишет прямо: актрису отправили в десятилетнюю ссылку в родной город, в Драмтеатр им. А.С. Пушкина. Многие на основании этого биографического факта ошибочно считают, что это был московский театр. Нет, это театр в Вышнем Волочке, где она числилась актрисой с 1951 по 1953 г. Там ее мечта частично осуществилась: она переиграла много классических ролей. Но для уровня ее дарования это было действительно ссылкой.

Актриса не выдерживает и уезжает в Москву. Скорее всего это произошло не «через год», как говорится в телепередаче, а только после 5 марта 1953-го, то есть после смерти Сталина.

Как бы то ни было, руководство театров и кинематографа отнеслось к Валентине Караваевой по-прежнему: ее никуда не принимали. Она снимала за гроши комнаты в коммуналках и продолжала ходить по кабинетам.

Наконец в 1954-м ее принимают в труппу Театра киноактера, где числятся и иногда участвуют в каких-то спектаклях киноактеры, которые на данный момент оказываются не востребованными в кино. Многие и многие таланты прошли через это странное состояние: ты числишься в труппе театра, но никто не собирается занимать тебя ни в одном спектакле. Большинство актеров, в том числе и бывшие звезды, получали при этом нищенскую простойную зарплату, больше похожую на пособие по безработице. Получала такую зарплату и Валентина Караваева. Но она даже не появлялась ради этого в театре: ей, как и некоторым другим, привозили деньги на дом.

В один из дней в течение ужасных для нее послесталинских лет Валентина вдруг встречает на улице своего бывшего возлюбленного – того самого Александра, который когда-то нанес ей тяжелую душевную рану. Она все еще любила его, несмотря на то что была влюблена в Чапмена и даже несколько лет прожила с ним в замужестве (официально она носила его фамилию: при разводе в Лондоне трудно было доказать, что актриса хочет стать вновь Караваевой).

Они встретились с Александром и разошлись, чтобы никогда уже больше не увидеться. Он не разглядел в ней ни своей бывшей возлюбленной, ни даже полюбившейся всей стране Машеньки… Как сказала сама актриса, Александр встретил лишь «измотанную жизнью седую женщину». Что ж, прошло 15 лет, и трудно было ждать иного.

Она все же напишет полковнику прощальное письмо, где скажет ему: «Ты не разглядел, что это седое и странное существо, несмотря ни на что, было все-таки лучше той юной девчонки, чье фото ты хранил. Потому что та девчонка могла целовать