Читать книгу - "Древнерусская государственность: генезис, этнокультурная среда, идеологические конструкты - Виктор Владимирович Пузанов"

Не учитывает И.Н. Данилевский в должной степени и обстоятельства возникновения предания о Кие, его братьях и сестре, которое представляло собой мифологический опыт коллективного осмысления процессов образования полянского племенного союза, города Киева и наследственной княжеской власти[878], а отнюдь не создавалось как памятник хазарскому или иному чьему господству. Предание имело явно легендарный характер и пронизано насквозь наивной символической этимологией. Уже существующие топонимы, первоначальное значение которых забылось, были отождествлены с личными именами, носители которых превращены в первых князей — основателей города, что, несомненно, связано с культом предков[879]. Не случайно, со смертью братьев, согласно ПВЛ, поляне оказались беззащитными перед враждебным окружающим иноплеменным миром и, в итоге, были подчинены хазарами[880]. Но гибель братьев объясняла не только подчинение иноплеменникам, но и утверждение в Киеве Аскольда и Дира[881] (которые сели на столе в отсутствии там князя[882]), и Олега с Игорем (по праву сместивших Аскольда и Дира, как лиц не княжеского происхождения)[883]. Таким образом, на смену одним родоначальникам приходили другие.

В любом случае, к каким бы языкам не принадлежали отмеченные топонимы, предание об основателях Киева принадлежит полянской этнокультурной традиции.

Построения О. Прицака встретили серьезные возражения со стороны ряда исследователей. Например, П.П. Толочко, на основе анализа письменных и археологических источников, достаточно убедительно показал необоснованность эпатажных построений О. Прицака по поводу хазарского происхождения Киева, полян и Кия с братьями[884]. По мнению И.Г. Коноваловой, "этимологизация… топонима "Киев" от известного нам в арабской передаче ал-Мас'уди имени хазарского вазира Куйа… при нынешнем состоянии источников не может быть подкреплена никакими реальными данными. …Особенно шаткой хорезмийская этимология наименований "Киев" выглядит на фоне широкой распространенности аналогичной топонимики (Киев, Киевец, Киево и т. п.) в славянском мире, причем не только у восточных славян, но и у западных и южных, где о каком либо влиянии Хазарии вообще не приходится говорить"[885].

Против переоценки "значения хазар в судьбах Древней Руси, в особенности — в развитии ее культуры", вызванную увлечением новыми источниками по хазарской истории выступил Г.Г. Литаврин. Данное направление в историографии он сравнивает с возрождением "крайних суждений о влиянии норманнов"). Исследователь, в целом, справедливо критикует крайние положения представителей "хазарской школы". По его мнению, хазары "не имели на территории Древней Руси ни единого поселения", не оказали сколько-нибудь глубокого и длительного влияния "на духовную культуру и политическую систему Древней Руси". В качестве примера крайности "прямо противоположного характера", Г.Г. Литаврин называет точку зрения И.О. Князького[886], согласно которой "хазары никогда не имели власти в Поднепровье". Сам же исследователь склоняется к "средней" (по его словам) точке зрения, представленной в работах М.И. Артамонова и А.П. Новосельцева. В то же время, Г.Г. Литаврин принимает как данность малообоснованное предположение о временном подчинении хазарами "своей верховной власти и первых правивших на Руси норманнских князей"[887].

Вместе с тем следует признать, что для отдельных взглядов О. Прицака имеются некоторые зацепки в источниках.

ПВЛ под 859 г. сообщает о взимании дани варягами с чуди, словен, кривичей мери и веси, а хазарами с полян, северян, вятичей[888]. Под 885 г. к кругу хазарских данников летописец причисляет и радимичей[889]. Археологические источники подтверждают эти свидетельства и вряд ли у кого может вызвать сомнение тот факт, что отмеченные племенные объединения входили в сферу влияния Хазарского каганата[890]. Однако обстоятельства обложения славян хазарской данью покрыты мраком. То же самое можно сказать и в отношении освобождения от хазарской зависимости. ПВЛ, судя по всему, начало этого процесса относит ко временам Аскольда и Дира. Освобождение же радимичей, северян и вятичей связывается с деятельностью Олега и Святослава, распространявших господство Киева на окружающие территории. Этот процесс закончился разгромом каганата Святославом[891].

Однако стройная канва славяно-хазарских и русо-хазарских отношений, представленная ПВЛ, была нарушена введением в научный оборот хазарско-еврейских источников, прежде всего, так называемого Кембриджского документа (текст Шехтера). В нем, помимо прочего, сообщается об обострении византийско-хазарских отношений в правление Романа I Лакапина (920–944 гг.), взятии, по наущению византийского императора, царем Руси Хлгу (Хелгу) хазарского города Смкрии и ответных действиях хазар, в лице военачальника Песаха. Особый интерес вызывает сообщение о том, что Песах победил Хлгу и заставил его воевать против византийцев. Потерпев поражение на море от греческого огня, Хлгу постыдился возвращаться на Русь, ушел за море, где и погиб с остатками войска[892].

Исследователи не могли не обратить внимания на данный документ, который, казалось бы, согласуется с Н1Л, датирующей поход Олега на Константинополь не 907 г. (как ПВЛ), а 922 г.[893]. Но на этом сходство и заканчивается. Н1Л, как и ПВЛ, ведет речь о победоносном походе, а не о поражении[894]. Известиям текста Шехтера ближе соответствуют реалии похода 941 г., отраженного в ПВЛ и в греческих источниках, организация которого летописцем приписывается Игорю. В.Я. Петрухин полагает, что в Кембриджском документе отражена информация именно об этом походе, а Хлгу — не Олег Вещий, а кто-то другой из русских князей — членов княжеского рода (возможно, черниговских)[895]. Сходные мысли высказывались и ранее. Например, М.И. Артамонов, категорически отрицал возможность как "смешения" в Кембриджском документе Олега с Игорем, так и точку зрения о том, что Хелгу князь особой, Черноморской Руси. По его мнению, "Хелгу был… одним из подвластных великому князю Игорю меньших князей или воевод, вроде упомянутого летописью воеводы… Свенельда…", предводителем одной из "наемных варяжских дружин"[896]. В этой связи он обратил внимание на известие Н1Л о воеводе Игоря Олеге. "Хотя этот Олег отождествляется с Олегом — великим князем киевским, не исключена возможность, что в легендарном образе Олега Вещего совместились черты не одного, а двух одноименных персонажей"[897].

Высказывались также предположения, что Хелгу — предводитель одного из небольших скандинавских отрядов, действовавший независимо от Игоря[898], либо — "один из полководцев Игоря" или его "скандинавский союзник"[899].

По мнению Г.Г. Литаврина, "трудно предпочесть" какую-либо из существующих гипотез о Хелгу Кембриджского документа, "и прежде всего об идентификации Олега с Хелгу. В хазарских документах Хелгу не назван правителем Киева", а "факт господства хазар над всей Русью (во всяком случае над Киевом, а не над какой-то окраинной частью Руси) до конца 30-х — начала 40-х гг. Х в. не находит подтверждения в других источниках"[900]. "В столь древнем и авторитетном источнике, как договоры Руси с греками в 911 и 944 гг.", в "сообщениях