Читать книгу - "Солдат Берии. 1418 дней в рядах войск НКВД по охране тыла Красной Армии - Федор Петрович Васильев"

что людей унесло в море. И тут луч прожектора навели прямо на нас, и я разглядел берег и сильные волны вокруг. А я до этого по рассказам моряков научился, как выбрасываться на берег вместе с судном. Когда нас начало подбивать волнами ближе к суше, на прибрежную скалу вышел сторож. Оказалось, это была нефтебаза рыболовного колхоза. Он увидел баржу, дал сигнал и быстро собрался народ. Я говорю старшине: «Ищи топор, будем выбрасываться на берег вместе с баржой». Литюк быстро разыскал топор. Тем временем волны прибили нас еще ближе к берегу, тогда мы бросили носовой якорь, баржу сразу же развернуло кормой и по моей команде все бросились на корму. Старшине же я говорю: «Как только услышишь мою команду «Руби» сразу же руби якорный трос». Я смотрю, одна волна, вторая, нужно рубить на самую большую волну. Дождался, подошла самая большая, кричу: «Руби!» И нас, раз, и швырнуло на сушу. Все попрыгали на берег, а женщина не может, я ее за юбку схватил и быстро стащил. Здесь нас всех собрали, подбежал начальник нефтебазы, и мы отправились в административное здание, где нас обогрели, растерли тела спиртом и напоили горячим чаем. Доложился я по телефону начальнику погранотряда Филиппову, он спросил: «Все живы, все нормально?» Я ему отрапортовал, что все хорошо, и он приказал ждать до утра, только попросил директора базы устроить нас на ночлег. Переночевали, а утром подошел катер и забрал нас в город. Так вот и спаслись, а ведь в бухте были везде скалы.

Похожая история случилась в этой же бухте в тот же год, но закончилась она трагически. Где-то через месяц после описанных мною событий в бухте стоял пограничный военный корабль «Киров», и он спустил шестипарную шлюпку на веслах с экипажем в 12 моряков. Так же внезапно налетел сильный ветер, ее оторвало от корабля и унесло в море. Когда все стихло, кто-то из командиров приказал спустить другую шлюпку и пойти на розыск. Дело в том, что около бухты протекает река Авача с очень сильным течением, и когда она сталкивается с морем, получаются большие волны. Идет борьба морской и речной воды. И эта шлюпка как назло туда попала, трое моряков-пограничников как-то спаслись, а девять погибли. Их похоронили в Петропавловске-Камчатском.

Михаил Николаевич Сидоров (слева) с сослуживцем, 1942 г

Я же после спасения через 7 или 8 суток оказался в штабе 60-го пограничного отряда, где получил назначение начальником заставы на Восточном побережье Камчатки в с. Опука Олюторского района Камчатской области. Участок достался очень большой, морская граница, длиной около 200 км. Там находились советские рыбные предприятия — 2 крупных рыбных комбината и консервный завод, а также завод по производству крабовых консервов.

Война все шла, снабжали нас как пограничников неплохо. Кроме советских предприятий, были и японские заводы — они арендовали рыбные участки по договору с Советским Союзом о концессиях. Японцы ловили рыбу, перерабатывали ее и делали консервы. У меня на участке было 3 японских консервных завода и 2 базы по ловле рыбы и ее переработке. Они весной приходили на своих судах и привозили рабочих с переводчиками, кроме того, никогда не покупали советские материалы, а привозили с собой банки, соль и рыбачий инвентарь. Их рыбный флот всегда был под моим наблюдением и охраной. Все эти базы и заводы также охраняли мои пограничники. А когда они уходили на зиму и все закрывали, то я нанимал штатского сторожа, которому мы платили зарплату до нового прихода японцев. Кроме того, мы внимательно наблюдали, чтобы японцы не перебирали выделенную им квоту той рыбы, которую они имели право выловить, и не использовали при этом мелкоячеистые сети, куда может попасть молодняк.

Японские базы были разбросаны далеко друг от друга, а я передвигался между ними на катерах наших рыбаков, т. к. своего катера у нас, пограничников, не было. Японцев я принимал и всегда внимательно проверял документы, а когда они уходили, то осматривал их здания. И внимательно следил, сколько консервов или засоленной рыбы они с собой увозят.

— Японцы не присылали с рыбаками свою агентуру?

— Думаю, что да, но нам не удалось ее раскрыть. Когда японцы прибывали, к нам в комендатуру присылали из штаба отделение разведчиков, они все лето были с нами и следили за японцами. Один из них, капитан Федоров, время от времени приходил к японцам, он немножко знал язык, и вел разговоры. Однажды решил он одного из японцев завербовать, и ничего у него не получилось. Вызвал японца к нам, и все вел-вел в моем присутствии разговор в отдельном помещении. И когда дошел до того момента, что нужно дать подписку, как тут японец раз, и выпрыгнул в окно, бежит по территории и кричит: «Русский меня вербует! Русский меня вербует!» Кое-как потом удалось отбиться от начальства, скандал вышел нешуточный. Японцам же мы соврали, что Филиппов плохо говорит по-японски и его просто не поняли. А что еще нам оставалось делать?!

— Как поддерживались контакты между вашей заставой и штабом 60-го пограничного отряда?

— Единственный эффективный способ прибыть в штаб — это езда на нартах, узких длинных санях, предназначенных для езды на упряжках из собак. Особенно они выручали зимой. Нас приглашали в штаб комендатуры в пос. Тиличики, это административный центр Олюторского района. А чтобы туда добраться, нужно ехать нартами 7 или 8 суток, не меньше. И вот я зимой собирался и ехал. Тогда один интересный случай произошел. В первый раз на своем участке я проехал без проводника, остановился в селе Нижние Пахачи, переночевал у председателя колхоза. На следующие сутки прибыл в Верхние Пахачи, в центре которых стояла усадьба оленеводческого совхоза. Теперь мне нужно было добраться до небольшого села Хаилино, а до него нужно ехать четверо суток. Ночлега нигде нет, только в тундре, дороги еще не знаю. Один я опасался ехать. Решил взять проводником местного жителя. Договорились, что он на своих собачках поедет, а я на своих. Когда председатель совхоза познакомил меня с проводником, я его называю по местным обычаям «приятель», а он мне говорил «начальник». Показал ему своих ездовых собачек, их у меня в упряжке было 10, хорошие, упитанные. Он посмотрел и сказал, что собачки хорошие, и мы сможем до Хаилино добраться за трое суток на таких прекрасных ездовых собачках. Причем так интересно сказал: «Три солнца спи, и ты будешь в Хаилино!» Ну ладно, перед этим я ему пообещал,