Читать книгу - "Грехи и погрешности - Алексей Владимирович Баев"

одна пара глаз, живых и неподдельно заинтересованных. К ней и следует обращаться преподавателю, дабы настроение его хоть как-то соответствовало пусть нетрезвым, но вполне искренним восторгам женихов разнесчастной Пенелопы, что как раз сейчас – во время лекции – оживают и бесчинствуют во дворе дома застрявшего в приключениях царя Итаки.

Артур Четвёрткин, один из немногих юношей, не устрашившихся тягот и лишений, неразрывно связанных эфирами с матриархальной атмосферой филологического факультета, лекций профессора Грекова старался не пропускать. Он и был в потоке второкурсников той самой парой блестящих жаждой познания глаз, для которой распинался за кафедрой милейший Федор Михайлович, в который раз отдаваясь вдохновению истинного преподавателя высокой словесности.

Четвёрткин – единственный на всем потоке – с первого курса выбрал профессора Грекова собственным научным руководителем. Замечательный мальчик, как без стеснения называл его Федор Михайлович, действительно интересовался античной поэзией, мечтая перечитать ее в подлинниках. Посему зубрил-заучивал слова и выражения мертвых языков весьма старательно…

– Федор Михалыч!

Греков, методично и кропотливо собирая после лекции разрозненные, пожелтевшие от времени листы собственных конспектов, поднял глаза.

– Да, Артур. Я вас внимательно слушаю, – улыбнулся он, поправив очки на переносице. – Есть вопросы по теме?

– Что вы, Федор Михалыч. Ваша лекция, как всегда, безупречна. – Артур, безусловно, льстил. Но этак небрежно, мимоходом, как и надо льстить, чтобы объекту похвалы стало по-настоящему приятно. – Я по другому вопросу.

– Да? И по какому же? Нужны еще пояснения к замечаниям по вашей курсовой? Скажите. Найдем время, обсудим… У-уф! – Греков, сложив, наконец, лекционный материал в тут же распухший портфель, с трудом одолел застежку.

– Нет, с защитой курсовой, полагаю, проблем не будет. Все поправил. На следующую лекцию принесу вам доработанный вариант, – ответил Четвёрткин. – У меня к вам личный вопрос.

Федор Михайлович оторвался от портфеля, еще раз поправил очки и с интересом воззрился на студента.

– Личный?

– Ну… Не то что бы… – замялся Артур, поняв, что выразился не совсем удачно.

– Не стесняйтесь, Четвёткин, – сказал Греков, ободряюще взяв собеседника за локоть. – Задавайте свой вопрос.

– Вы… Мне показалось, я вас на Подводника Топорова видел. У семнадцатого дома… Вы не там ли…

– А, вон вы о чем! – воскликнул Федор Михайлович, отпустил локоть студента, рисково взял портфель за хлипкую ручку и снял его со стола. – Пойдемте потихоньку, у меня сейчас лекция в соседнем корпусе, у историков. Вам вовсе не показалось, Артур. Мы с супругой на прошлой неделе действительно переехали на улицу Подводника Топорова. И как раз в семнадцатый дом. Понимаете, у внука родился третий ребенок, ну мы и поменялись с ним квартирами. Нам-то с Амалией Евгеньевной двухкомнатной вполне хватит, а Сереже с таким семейством… В общем, решили помочь. А что?

– Так Сергей Александрович – ваш внук? – Четверткин чуть не задохнулся от нахлынувших на него чувств. – Он у нас в школе историю преподавал, с пятого по одиннадцатый. Очень хороший учитель! Директор уже! Вот это да-а…

Профессор несколько секунд переваривал полученную только что информацию, а когда, наконец, до него дошел весь ее смысл, остановился, повернулся к студенту и легонько покачал головой.

– Какие дела… Какие дела творятся, Господи, – улыбнулся он, доброжелательно глядя в глаза Четвёрткину. – Выходит, мы с вами, Артур, теперь соседи? Я правильно понял, что мы живем в одном доме?

– Верно. Похоже, что именно так, – кивнул студент. – Мы с родителями и братом в восемьдесят третьей. Пятый подъезд, первый этаж. Если вы в квартире Сергей Саныча, то мы с вами через стенку. Девяносто шестая. Не путаю?

– Сереженька? Здравствуй, дорогой мой, – Федор Михайлович стоял перед окном с телефонной трубкой возле уха и говорил с внуком.

– Привет, дед, – отозвался динамик. – Как вы там, обживаетесь?

– Ничего, внук, – ответил Греков-старший. – Поначалу показалось – не очень, все-таки всю жизнь в центре, а тут вокруг одни пятиэтажки панельные. А сейчас вродь даже нравится. Парк рядом. Гулять с бабушкой вечерами ходим. Вы сами-то как?

– Нормально, дед, – сказал Сергей. – Тоже потихоньку приходим в себя. Такие площади! Четыре комнаты – хоромы! Спасибо вам с бабулей. Она, кстати, сейчас должна быть как раз у нас. То есть у вас… то есть… С правнуками, короче. Танюше помогает. Ох, если б не вы…

– Брось, пустое, – отмахнулся Федор Михайлович. – Чай, мы не чужие люди… Кстати, здесь, в твоей… моей квартире через стеночку мой студент живет. Артур Четвёрткин. Замечательный мальчик. Я у него научным руководителем… Говорит, что твой, между прочим, ученик. Ты помнишь его?

– Отличный парень, – в голосе внука прозвучала нотка восторга. – Побольше б таких. Толковый. Все олимпиады по истории взял. По литературе, кстати, тоже. Просто невероятно, что он к тебе попал…

Сергей говорил что-то еще, но Федор Михайлович, увидев в окно нечто, на какое-то мгновение потерял нить беседы. Это нечто – обычная гаражная стена силикатного кирпича – ответила профессору красноречивым, довольно крупного размера, символом, старательно и аккуратно выведенным блестящей черной краской прямо перед окном.

«Омега? Надо же, – пронеслось в голове профессора, – не успел переехать, а уже знают мое университетское прозвище. Только отчего ж буква-то строчная?»

– Дед? Алло? – голос из трубки вернул Федора Михайловича на землю. – Ты куда пропал?

– А? Что?

– Да так, ничего. Подрастет, может, изменится. Ох, Вадик, Вадик… Балбес малолетний. Да уж, братец называется… Ладно, дед. Мне вообще-то некогда, заболтался я с тобою. А работы море. Не знаю, когда домой попаду. Пока!

– Балбес? Сереж, ты о каком Вадике? – опомнился Федор Михайлович, но трубка уже переключилась на гудки.

Перезванивать профессор не стал. Решил про загадочного Вадика выяснить в следующий раз. Если память не подведет.

Четвёрткин Вадик, второгодник. 13 лет. Адрес: ул. Подводника Топорова, д. 17, кв. 83

Вадик Четвёрткин, форменный оболтус и теперь уже дважды шестиклассник средней во всех отношениях школы номер семьдесят пять, решил мстить.

Нет, ну остаться на второй год из-за какой-то дурацкой истории! Ладно бы из-за русского, а так… Обидно, в самом деле. Даже математичка тройбан поставила. Все-таки Грек – настоящая сволочь. Но ему это так просто с рук не сойдет. Вот вы, нормальные люди, скажите, кому сейчас нужен его идиотский Цезарь? Нашел себе имечко, да? Полководец в честь салата – ха-ха три раза. Тоже мне, завоеватель французов и немецко-фашистов. Это он-то? Ложь и ерунда! Правильно по телевизору говорят, что всю историю переврали. Любой образованный человек знает, что французов Кутузов завоевал, а немцев – Жуков. Оба наши, между прочим, русские. А вовсе никакие не римские. Придурок!

А как вам понравится Кретино-Минойская цивилизация? У них что, у этих древних греков