Читать книгу - "Развод в 50. Двойная жизнь мужа - Анастасия Дмитриевна Петрова"

Получилось с первой попытки. Жизнь вообще интересная штука: у кого-то за много лет в браке не получается завести ребёнка, а у меня получилось. Вот так — нагло и беспринципно, но получилось.

Потому что я верила, что он мой. Он — самый лучший и любимый. И что между нами не может быть просто эта нелепая ночь с её именем на его губах. Должно быть что-то большее.

И получился Паша. Тоже особенный.

Я знаю, что это было почти молниеносное наказание мне. За совершённое преступление. За то, что пошла против человеческих устоев и против Бога. Но если бы я могла повернуть время вспять, я бы всё равно так поступила. Потому что тогда была живой. И счастливой.

А сейчас я чувствую, как медленно умираю. Что внутри, что снаружи. Я ведь не старая ещё…

Вернулась в станицу с позором. Хотя я не считала это позором — я считала, что сделала всё правильно. Андрей сразу женился на мне. Тогда он ещё не пил, хоть и принял чужого ребёнка со скрипом. Мы жили более-менее сносно, но когда Паше уже было пять, он сорвался, словно бесы в него вселились.

И всё. Начался ад.

— Дура ты, Ольга, — усмехается он, залпом осушая стакан. — Думаешь, особенная? Что не повезло тебе с мужем, да?

Он смотрит так зло, не скрывая свою ярость. Глаза его чернеют.

— Никто, кроме меня, не стал бы твоего выблядка воспитывать. Так что ты благодарна должна быть за то, что я спас тебя от позора. Поняла? Ноги целовать мне должна.

— Конечно, Андрюш. Ты прав.

Я должна соглашаться. Делать вид. Иначе мои рёбра снова встретят его ногу. Или ещё что хуже. А мне Пашку лечить нужно.

Я выхожу на крыльцо — моросит мелкий дождь, словно небо оплакивает мою жизнь. Сажусь на скользкие железные прутья лестницы. Закуриваю, доставая пачку сигарет из-под крыльца.

Плачу. Сильно плачу. Потому что больно. Невыносимо.

В телефоне смотрю его фотографию, которую храню столько лет. Единственную.

Хотя я могу найти множество его фото — потому что он не последний человек. Да и дочь его выставляет фотки в социальных сетях, правда, там целое семейство. И смотреть на них счастливых я не могу, когда у самой душу рвёт.

Марта эта… Она другая. Не я. Я знаю, почему он её любит. Потому что она идеальная. Волосы идеальные, улыбка идеальная, фигура идеальная. Таких не бросают никогда. Таких всегда выбирают.

И я… Господи…

Падаю головой на колени, смотря на свои руки. Маникюр не делала уже лет пять, под ногтями грязь от вечной уборки. Руки сухие, как безжизненные прутья деревьев.

— Мам, — Паша появляется ниоткуда. Он плохо говорит, очень плохо. Заикается. Нам нужно лечение, специалисты, которые будут им заниматься. В станице таких спецов нет, а в Краснодаре всё очень дорого. Нам помогают, есть пособия, фонды, но не всегда этих средств хватает. И не всегда они есть.

— Что, мой хороший? — я выкидываю окурок в мокрую траву, протягиваю руку к сыну.

— Мама.

Он просто тычет в меня пальцем.

А ведь сынок похож на него. Такой же красивый.

Я обнимаю его длинной рукой, усаживая рядом с собой. Целую его макушку, обнимая крепко-крепко.

Я безумно люблю его. Это всё, что у меня есть от Гордея.

— Папа…

Да, твой «отец» снова в сопли. Я знаю.

Паша успокаивается в моих объятиях, а я понимаю, что больше не могу. Не могу больше молчать, устраивая себе позорную жизнь.

Он просил исчезнуть. И я исчезла. Но пришло время появиться вновь. Потому что я не могу без него. Не могу одна воспитывать нашего особенного мальчика.

Я не хочу больше быть без моего Гордея. Пускай чужие жизни разрушатся, потому что моя уже давно разрушена.

И я имею право на него. На нашу семью. Я имею право быть с ним…

Глава 59. Гордей

— Паша, это Наталья Алексеевна, — пытаюсь познакомить ребенка с сиделкой, которую ему выбрал.

Его внимание фокусируется плохо, но, спустя небольшую паузу, нужный сигнал все же поступает, и он обращает на нас внимание. Сын улыбается, но понимания в его глазах я не вижу.

Определенно точно, я не знаю всех нюансов и того, как надо себя вести с ним. Но, когда он подходит и показывает то, что собрал из конструктора, то с гордостью хвалю.

— Молодец, я бы так не смог, — он смущается и широко улыбается. — Покажем нашему новому другу? — спрашиваю осторожно, на что сын, пожав плечами, несмело кивает.

— Наш друг? — спрашивает он следом.

— Да, Наталья Алексеевна, — снова повторяю, и женщина, кивнув, подходит ближе к мальчику.

— Привет, — она деловито тянет ему руку, как бы ставя его сразу на ту же ступень, что и она, взрослая.

Едва ли он это понимает, но сам подход вызывает в нем отклик. Он, пусть и неуверенно, но тянет руку в ответ и пожимает ее женщине с довольной улыбкой. По глазам я вижу, что что-то новое его заинтересовало, и, даже если он не может это выразить, то интерес проявляет.

— Здравствуйте, — немного скованно приветствует он ее.

— Я бы хотела посмотреть твои игрушки… если ты разрешишь поиграть с тобой? — спрашивает она.

Я знаю, что она преследует свои цели — чтобы оценить ситуацию, потому что, так сказать, теорию из его карты она уже изучила.

— Да, да, — он кивает и, следом мгновенно переключившись, тут же покидает гостиную, чтобы исчезнуть в игровой.

— Гордей Михайлович, не переживайте, все будет хорошо, — я киваю на слова взрослой женщины с опытом работы с особенными детьми порядка пятнадцати лет, потому что, на самом деле, у меня еще куча дел.

Матвей уже оставил несколько пропущенных, и, думается мне, это связано с товарищем, который привык играть лишь грязно.

— Да, — перезваниваю ему и слышу вздох облегчения.

— Назначил встречу, — выдает он с неким напряжением. — Как и вы просили.

— Отличная работа, — встаю с дивана и подхожу к большому панорамному окну с видом на Москву. — Через сколько и где?

— У него, через два часа, успеете? — чуть нервно задаёт вопрос мой подопечный.

— Перестань трястись. Пока я не выйду и не сообщу