Читать книгу - "Собрание сочинений. Том II. Стихотворения, напечатанные в периодике и найденные в архивах; заметки, статьи - Павел Николаевич Шубин"

на гада, Громов

Сверху коршуном упал.

Штык широкий, синим жалом

Под луной блеснув, потух

И, сквозь горло выйдя алым,

Выпустил из немца дух.

А кругом свистят осколки,

Прыгают гранаты вскачь,

И январский ветер колкий

От разрывов стал горяч.

Не укрыться от снарядов,

«Ну, – я думаю, – готов!»

Только слышу:

«Жмём на гадов!

Поспевай за мной, Гвоздёв».

И рванулся я на голос,

И сверкнул огонь кривой, —

Будто небо раскололось

Над моею головой;

Смертная пришла истома,

Так и спал бы на снегу,

Только слышу – кличет Громов,

Я встаю и вновь бегу.

Сквозь воронки, сквозь разрывы.

А навстречу красный град,

Снега пенистые гривы

И прибрежный голый скат.

И пошла молчком работка,

Пушки смолкнули вдали:

На удар штыка короткий

Антюфеевцы пошли.

Ой, страшна работа эта —

Стихли пули на лету, —

Рукоятка пистолета,

Каска, зубы – всё в ходу.

Подыхайте в час недобрый,

Куроеды-пруссаки, —

Проскрипев, врагам под рёбра

Входят русские штыки…

И кряхтят бойцы, оправясь,

Машут тулками, хрипя,

Будто мечут сено на́ воз

Вилами через себя;

Будто бой не бой – забава,

Будто дома в обмолот:

Выпад влево, выпад вправо

И на третьего – вперёд!

И идёт, идёт знакомо,

Торопясь из дома в дом,

Злой и ловкий Фёдор Громов:

Смерть – пред ним, и я – при нём!

Январь 1943

Слава!

Кто найдёт слова для возражений

Против славы, вечной как металл?

Мир ещё не знал таких сражений

И такой победы не видал!

Чёрная земля стонала стоном,

И в морозных тучах января

Молнии меж Волгою и Доном

Реяли, возмездием горя.

И в огне их, все оттуда, с Дона,

Словно звёзд негаснущих поток.

Армий Рокоссовского знамёна

Вихрились и плыли на Восток.

Ни броня германская, ни пули,

Ни морей воздушных корабли

Их летящих древков не согнули

И назад отбросить не смогли.

Мужеством над смертью возвеличась,

Так они к бессмертию пришли.

Триста тысяч немцев, триста тысяч!

Русской славе под ноги легли…

…Над Невою митинг наш ведётся,

Но от братьев мы недалеки:

– Слышите привет наш, рокоссовцы,

От Невы и Волхова-реки?

Ваша слава – доблести награда,

Но и нам не знать других наград —

В ужасе, не хуже Сталинграда

Будет немец помнить Ленинград.

4 февраля 1943

На Волхове

Гнали прусского волка

От посёлка к посёлку,

Поступали с проклятым

В Первом так же, как в Пятом.

Зная волчью натуру,

Угостили досы́та,

Барабанную шкуру

Переделали в сито.

Серый рыцарь разбоя

Плачет сукиным сыном,

Стал он – серый – от боя

Под Синявино – синим.

Чёрт с ним – синий, так синий,

На развод не оставим,

На последней осине

Эту сволочь удавим.

17 февраля 1943

В день годовщины

Перешагнув за четверть века,

Великой армии полки

Ворвутся в новый год

С разбега,

Наперевес склонив штыки.

И отмечая нашу дату,

На перекличке многих рот

Мы говорим:

– Вперёд, солдаты!

Да славится вовеки тот,

Кто ледяной январской ночью,

Проход готовя для других,

Полз,

Оставляя мяса клочья

В колючках проволок тугих;

Кто шёл в атаке —

В первой, в сотой,

Под Шлиссельбургом или Мгой,

Иль на синявинских высотах

Под пулемётною пургой;

Кто штык

Сквозь грудь вгонял

До ранца,

Врага достав и за бронёй,

Кто шею свёртывал германцу

Железной русской пятернёй,

И кто, как высшую награду,

Хранил в душе

В свой смертный час

Благословенье Ленинграда,

Который он от смерти спас!

А нам ещё идти далече,

Мы слёз со счёта не скостим

И раны сердца

Не залечим,

Пока врагу не отомстим!

И поведут нас в час расплаты,

Не нагибая головы,

Седого Волхова солдаты —

Вперёд,

Как шли они когда-то

Сквозь гибель к берегам Невы.

23 февраля 1943

Звезда

Всю жизнь следил пути комет —

Знаток их жизней и примет.

Он понимал столетий ход,

И голубых миров полёт,

И были для него века —

Как сутки для часовщика.

Звенела крыльями беда,

Вдали горели города,

И ночь цвела, вступив на пост,

Разрывами гремучих звёзд, —

Но чёток был столетий ход

В таблицах эллипсов и хорд.

Вставал по-прежнему с утра.

Квартира – мёрзлая дыра —

Жила одна на весь квартал.

А он пайковый хлеб съедал

И, ковриком стенным укрыт,

Кривые вычислял орбит.

Передвигая тумбы ног,

Пошёл, споткнувшись о порог,

Узнать на кухню: «Где жена?

Давно должна бы встать она…»

Глядел без мысли целый час

В зрачки заиндевевших глаз…

Хотел заплакать – и не смог,

И на топчан присел у ног.

Нашёл, перетрусив пиджак,

Пятиалтынный и пятак,

И милых глаз стеклянный свет

Прикрыл кружочками монет.