Читать книгу - "Полное собрание стихотворений и поэм. Том IV - Эдуард Вениаминович Лимонов"

class="p">«Несчастных княгинь и несчастных княжон…»

Несчастных княгинь и несчастных княжон

Над страшной судьбой рефлексировал он.

Украли, насиловали, расстреляли

На троне, в степи, в полутьме и в подвале…

Держали без пищи, и мучили, мучили.

Позднее их кости белели там кучами…

Другие в медсёстры подались в войну,

Дерьмо выносили за нашу страну

И красным крестом на косынке сияя,

Княжна выходила, как будто святая…

Варяжские девушки либо славянские

Терпели мужей ухищрения шпанские.

Вот девку украл, своровал и живёт

Казак-проходимец, поляк-идиот…

Такая выходит у каждой судьба.

Двадцатого века война и гульба,

Но вот девятнадцатый был выносим.

Солидный там герцог был необходим…

Под ручку стоят на немых фотографиях,

Замешаны в браках, абортах и мафиях…

И похоть княгини, и юность княжны

Горячи, прекрасны и кожнонежны…

«Ты голая лежишь под мужиком…»

Ты голая лежишь под мужиком.

Глаза открой, а он тебе знаком?

Открой глаза, употреби свой взор,

Взгляни на это чудище в упор…

Оскаленные зубы, злой хребет…

Ворсистее его животных нет.

Из рта его струя течёт слюны,

Распахнуты под яйцами штаны.

И крайней плоти тёмно-красный змей

В девичестве твоём снуёт скорей!..

Вот ты такого выбрала себе,

Вот, докатилась в пьянстве и гульбе.

Какой-то сильный и свирепый хам

Тебя к постели придавил, мадам…

«В пространство рухнула луна…»

В пространство рухнула луна,

И хаос вызвала она.

Мужья теряют своих жён,

Упал кровавый небосклон,

И атмосферы толстый слой

Поглочен чёрною дырой…

Философа сосновый стол

С утра прожилками пошёл,

И трещины в земной коре

Образовались на горе…

«И ты истлеешь за отцами…»

И ты истлеешь за отцами,

И в стенки гроба упершись

Худыми мёртвыми ногами,

Припомнишь, что такое жизнь…

С мгновенья первого случайность,

Сливанье хрупких ДНК,

Вселенной мировая крайность,

Сон от звонка и до звонка…

В ней несколько войны и путчей,

И поцелуй, и мордобой,

И лысоватый старый Тютчев

Лежит с красавицей женой.

Монокль на столе, лимоны,

Бутылка «Кьянти» голубой.

Снимает даме панталоны

Сухой недрогнувшей рукой.

Планет ночами тихий шорох.

Под рощи неумолчный шум.

«Одежд у женщин целый ворох», —

Отметил суховатый ум…

«По полям Федерации я бродил…»

По полям Федерации я бродил,

И мелодию я находил.

Женщин той Федерации я ласкал,

Этим тысячу счастьев лакал…

Кадр минувший

Сидит с газетой «Фигаро»

француз потрёпанный, но важный,

А я с подругою отважной

Жгу ромом пламенным нутро…

Кафе. Тулуз-Лотрек в углу

Углём черкает по бумаге.

Две мухи пьют из капли влаги.

Paris? По стулу и столу

Видать Paris, ну не иначе…

Гарсон несёт пригоршню сдачи

Мне вставшему, чтоб уходить.

Пойдём, подружка, дальше пить!

За твою талию держась,

Пальто под ветром распахнувши,

Я, словно русский беглый князь,

Пересекаю кадр минувший…

О, зимний запах хризантем!

Камины с длинными дымами!

Под голубыми небесами

Мы бодро ходим там… зачем?

«Ужасна участь душ простых…»

Ужасна участь душ простых,

Плетущихся из магазина.

С едой тяжёлая корзина,

Пакеты мерзостей свиных…

Ужасна участь баб простых…

Глаза потухли. Скособочен

Каблук уродливых сапог,

И каждый нерв в ней обесточен,

Её совсем покинул Бог.

Его протекции не слыша,

Ползёт зловонная кишка,

Москва промёрзнувшие крыши

К ней наклонила свысока…

И целит иглы ледяные

В ненужный череп. Расколоть.

Вселенная. Москва. Россия.

Стремятся уничтожить плоть.

Дабы наладить мир тревожный

Тяжёлых, взвинченных планет,

Необходим отбор несложный:

Старухе этой скажут «нет»…

«Давно уже умер Бродский…»

Давно уже умер Бродский.

И мятый его пиджак,

По правде сказать, идиотский,

Нельзя увидать никак.

Лежит он в Венеции милой,

В сырой и гнилой земле,

И чайки летят над могилой.

Ну вот вам и «оп», и «алле».

«Пришли два градуса тепла…»

Пришли два градуса тепла,

Спадает белый снег,

Народ кричит «Акбар Алла!»,

«Аллах Акбар для всех!»

Весёлый, сытый, молодой,

И я иду с тобой.

Жасмин в протянутой руке,

Взрывчатка в пояске…

Прекрасный праздник Рамадан.

В пустыне верблюды,

Нет ни евреев, ни цыган,

Арабы у воды…

Покрыл верблюдицу верблюд,

Они вдвоём поют.

А мы вдвоём здесь не поём,

Взрываемся и ждём…

«Нам не природа дорога…»

Нам не природа дорога,

Но ядерные материалы,

Течёт река, стоят стога,

Вот Юлий Цезарь, а вот галлы…

Случилась галльская война,

Вот если б в ней попёрли танки!

Но не замечены тачанки,

И колесница не слышна…

«Мы готовили варенье…»

Мы готовили варенье,

Вынимали шпилькой вишни,

И не слышали мы время,

А сейчас его мы слышим…

Мы стояли, я и мама,

Тёти Клава и Маруся,

Все уже погибли прямо,

Только я жив остаюся…

Как проклятый Ванька Жуков,

Я один без них остался.

И толкусь средь ваших внуков,

Зря я в сонм их затесался…

Где электрик дядя Витя?

Где Баталин с Обиюк?

Вам пишу, ну заберите

На тот свет меня от мук.

«Что там за красное пятно…»

Что там за красное пятно

Гуляет под окном?

А, это девушко одно

С большим лохматым псом!

Такая куртка у неё,

Как алый русский стяг.

Я на хождение твоё

Гляжу, поутру наг.

Мой пятый, у небес, этаж

Как голубятня, мал.

Мне парка старого коллаж

Здесь случай распластал…

Так где же девушко теперь?

Ушла, спиной краснея.

Бежит за ней косматый зверь,

Хвостом своим