Читать книгу - "Кому на Руси сидеть хорошо? Как устроены тюрьмы в современной России - Ева Михайловна Меркачёва"

Андрей Бабушкин и я смотрим документы. Но что тут скажешь: решение об освобождении принимает только суд. Никаких рекомендаций мы не давали и дать не можем.

Я уточнила у начальника колонии, как часто отсюда освобождаются по болезни. Оказалось, один человек в прошлом году и один в нынешнем.

В колонии 30 инвалидов, в том числе двое с ДЦП. Один из них рассказал, как дважды или трижды упал с «постамента» туалета. Унитазы почему-то располагаются на возвышенности, туда и здоровому человеку подняться сложно. Мы попросили перевести инвалидов в отряд с облегченными условиями содержания, где нормальные унитазы. Прокурор областной прокуратуры, что был с нами на проверке, нас в этом полностью поддержал.

Бабушкин спросил у инвалидов про индивидуальную программу реабилитации. Она должна быть у всех.

— Извините, а что такое реабилитация? — огорошил инвалид.

Другой поинтересовался:

— У меня нет вообще зубов. Можно ли как-то вставную челюсть сделать? Мне с 2017 года обещают. Так и живу…

Мы проходим в спальные помещения. Кровати там сдвоены. Выглядят как… семейные. Некоторые осужденные считают это унизительным.

— А что, если кровати разъединить? — рассуждаю я. — Поставить между ними тумбочки? В других колониях так делали.

Один из осужденных рассказывал Бабушкину, что не ест мясо по медицинским показаниям, другой — по религиозным. Андрей Владимирович говорил, что давно хотел поднять во ФСИН России и Минюсте вопрос о возможности появления нормы питания для вегетарианцев.

Из отчета председателя ОНК Кировской области:

«Члены Совета при Президенте России по развитию гражданского общества и правам человека Андрей Бабушкин и Ева Меркачёва оставили следующие рекомендации:

обязательно освободить осужденного Н. от наказания по болезни;

обеспечить осужденных вегетарианской диетой;

не допускать установку кроватей осужденных вплотную друг к другу;

освободить больных осужденных, диагнозы которых не подпадают под установленный законом перечень».

По этому отчету председателя ОНК можно сделать вывод, что он пытается дискредитировать нас, правозащитников.

Мы с Бабушкиным спросили осужденных про зарплату в октябре.

— Я работал дней 10–12 в этом месяце. Получил 14 рублей.

— И что купили за эти «огромные» деньги? — интересуюсь я.

— Ручку шариковую.

Спросила еще несколько человек.

— Я работал весь месяц. Получил около 20 рублей.

— Я тоже работал месяц. Зарплата в районе 100 рублей.

Один из арестантов рассказывал, что написал жалобу на имя президента:

— Ее в понедельник вернули. Сказали, что я неправильно наклеил марки.

Тем временем посетили ШИЗО — место, куда отправляют нарушителей. Обстановка спартанская, кровать пристегнута к стене, чтобы днем нарушитель не мог прилечь и присесть. Собственно, все камеры ШИЗО похожи друг на друга, и в этой колонии они такие же, как в других учреждениях. Но вот интересный нюанс: наказанный осужденный рассказал, что книги держать в камере нельзя, что ему приносят литературу дважды в день, на чтение отводится по часу.

— А почему он не может читать целый день? — уточняем мы.

Сотрудники лаконичны: «Не положено».

Замечу: Андрей Бабушкин всегда жал протянутые к нему руки заключенных, обнимал тех, кто бросался к нему на грудь со стонами и криками. Обычное проявление человечности, не более. Этот раз не был исключением. Но кое-кто посчитал это непозволительным.

Из отчета председателя ОНК Кировской области:

«Совсем не поддается никаким объяснениям демонстрация столичными правозащитниками близких отношений с осужденным за взяточничество. Публичные обнимания с коррупционером ставят под сомнение искренность намерений правозащитника в борьбе за права человека».

Больше уделять внимание этому председателю вряд ли стоит. И так все, думаю, понятно. Забегая вперед, скажу, что он был с нами во всех учреждениях и в итоге написал: «Ни один факт нарушений прав человека не установлен».

Барабанная дробь «Черного дятла»

Если верить рассказам осужденных, в XXI веке, в полутора часах лёта от Москвы, функционирует концлагерь, где людей бьют и пытают, заставляют есть экскременты… Можно было бы подумать, что осужденные фантазируют, но то, как они себя вели и как умоляли их спасти, вряд ли возможно сыграть.

Если даже часть того, что они рассказывают, правда, то в колонии из осужденных делают маньяков, которые рано или поздно освободятся и будут нести угрозу всем нам. Они отомстят обществу за то, что оно это допустило.

Про кировскую колонию № 6, расположенную в поселке Восточный Омутнинского района, давно ходили самые страшные слухи. Ее называли не просто одной из самых жестоких, а пыточной. Говорили: «Чтобы попасть сюда, надо заслужить». Имеется в виду, что отправляют сюда людей специально на «ломку» (речь не только о представителях криминального мира, но и обо всех тех, кто не признавал свою вину на суде и следствии). Многие заключенные предпочитали совершить членовредительство, чтобы не попасть туда.

Во время проверки «Черного дятла» (впереди слева направо — член СПЧ Андрей Бабушкин, начальник колонии, председатель Кировского ОНК)

Но слухи — это одно, а факты — совсем другое. В интернете появлялись видеоинтервью освободившихся людей. Один из них — Петр Чемия — дал официальные показания прокуратуре и рассказал, что пережил, представителям СПЧ. Однако кировские правозащитники в большинстве своем настаивали: колония передовая, там все хорошо и спокойно.

Кому верить? А вдруг и правда отдельные зэки просто «копают» под администрацию? Вдруг для них сама жизнь по такому строгому распорядку — это пытка? Именно это мы, члены СПЧ, и должны были выяснить.

И вот какими данными мы обладали к моменту визита в «Черный дятел».

Официально колония считается градообразующим предприятием, в ней много производств, которые успешно работают. И вообще по многим параметрам эта ИК — передовая, образцово-показательная. Некоторые ее успехи просто феноменальны. Один только факт: трудоустроены 98 % осужденных (всего отбывают наказание 1050 человек). Колония фактически обеспечивает себя сама: зэки пекут хлеб, выращивают овощи и т. д. Начальника колонии считают эффективным менеджером. Про ИК пишут хвалебные статьи, про нее даже показали сюжет в программе «Время».

Неофициально за этим красивым фасадом скрывается концлагерь, где люди не имеют права ни на что, где их воля не просто подавлена — она уничтожается, где их бьют и мучают. «Люди перестают чувствовать себя людьми», — так говорят некоторые освободившиеся.

Насколько все это правда?

У нас был с собой список осужденных, которые, по словам освободившихся, точно подвергались насилию и достигли той точки невозврата, когда могут об этом рассказать. И был список «активистов», которые применяли насилие по заданию администрации.

18 ноября. Мы заходим на территорию, где все чисто и аккуратно настолько, что кажется неестественным. Осужденные, проходя мимо, не поднимают глаз. Из