Читать книгу - "Время Культуры - Ирина Исааковна Чайковская"

девяносто лет. Еще легка походка». В этот раз вызвал он у меня другие мысли — я подумала о сходстве-несходстве двух сестер, об их непохожих и в чем-то сходных судьбах.

Но прежде — скажу вот о чем.

Картина эта, кроме всего прочего, — еще и рассказ о старости, о старости советской, удручающей не столько разрушением человеческой плоти, сколько неухоженностью и нищетой. Нигде — ни в Европе, ни в Америке не видела я таких нищенски одетых пожилых женщин. Анастасия Ивановна и две ее подруги — Татьяна Лещенко-Сухомлина и Евгения Кунина — дожили до поздней старости (99, 95, 99 лет), и стоит взглянуть на их убогий скудный гардероб, на глубокие складки на замученных, хотя и просветленных лицах — как тут же понимаешь, в каких страданиях, лишениях и борьбе за выживание протекли их годы.

Да, две из них прошли через ад Гулага, но ведь после… после были десятилетия советской жизни, при которой «старость» — не на словах, а на деле — ассоциировалась с маленькой пенсией, отсутствием медицинского присмотра, неуважением общества.

Да, эти три девяностолетние женщины, родившиеся до революции в обеспеченных интеллигентных семьях, читают стихи, поют, горюют, что больше не увидят Парижа, но боже мой, почему, почему им не было дано то, что давно имеют их сверстницы на Западе: возможность красиво одеться, сделать прическу, воспользоваться услугиами врачебных и косметических кабинетов?

Почему, если я вижу на экране, скажем, Майю Туровскую, Софью Бернштейн-Богатыреву или Людмилу Штерн, я тут же, по их ухоженному виду и одежде, определяю, что живут они не в России, что съемки ведутся за границей?!

Анастасия Цветаева (справа) и Евгения Кунина

Но это к слову. Писать я хочу о сестрах Цветаевых, об их сходстве и несхожести.

Марина (Маруся, Муся) родилась в 1892, Анастасия (Ася) двумя годами позже, в 1894.Родились в семье немолодого профессора Цветаева, создателя Музея изящных искусств в Москве.

Анастасия и Марина Цветаевы с Николаем Мироновым. 1912 г.

Судьба отпустила им годы неравномерно — Ася прожила вдвое больше Мусиного. Муся оборвала свой жизненный бег сама, в эвакуации, в Елабуге, 31 августа 1941 года, 48 лет отроду. Ася умерла в Москве в 1993, в своей постели, почти достигнув столетнего возраста, на 8 месяцев пережив сына Андрея.

Марина мечтала о внуках, судя по чудесному стихотворению «Бабушка» («Когда я буду бабушкой», 1919). Уже и имена придумала внучке и внуку — Маринушка с Егорушкой. Бог не привел. Муж Сергей Эфрон был расстрелян (на Лубянке?) в октябре 1941, сын Георгий Эфрон погиб в 19 лет на фронте Великой Отечественной. Из всей Марининой минисемьи могила есть только у Ариадны Эфрон, похороненной в родной для всех Цветаевых Тарусе.

Могила самой Марины в Елабуге затеряна, точного места захоронения нет. Правда, в Тарусе есть камень, на котором написано: «Здесь хотела бы лежать Марина Цветаева». А ведь какие удивительные строки были написаны Цветаевой в молодости, (в 21 год), в Коктебеле! «Идешь на меня похожий». Там о могиле, о кладбищенской землянике, которой нет «вкуснее и слаще». Думала, что могила будет. Но, может быть, так и нужно, чтобы могилой поэту был этот «Тарусский камень», где витает дух, а не лежат останки?

Младшая сестра Ася покоится вместе со старшими Цветаевыми и сыном Андреем на Ваганьковском кладбище. Ее линия живет, у нее есть внуки.

Но вернемся к фильму. Думаю, что его бы не было, если бы Анастасия Ивановна не носила фамилию Цветаева, прославленную старшей сестрой Мариной. Рассказ идет о цветаевской семье. Отец, мать, дом, распорядок жизни, Рождественские елки… О Марине Анастасия говорит неустанно, на протяжении всей картины, что еще раз доказывает первенствующую роль старшей сестры.

Книга Анастасии «Воспоминания», вышедшая в 1971 году, вызвала небывалый ажиотаж, ее тираж в 100 тысяч экземпляров был мгновенно распродан — таков был интерес к Марине. В те годы цветаевские стихи, стараниями дочери, Ариадны Эфрон, начали издаваться, читатели их узнали — и полюбили.

Да, Анастасия жила в тени славы старшей сестры. Она это сознавала. И напрасно Ариадна Эфрон укоряла «Воспоминания» за то, что там много самой Анастасии, а Марина показана без должного пиетета.

Пиетет был. С первых же страниц заявлялось: «Ее (Маринина, — ИЧ) одаренность была целым рангом выше моей, она с первых лет жизни — по народной пословице — «хватала с неба звезды».

Или такое: «… самая главная из нас, самая выдающаяся — и умом, и талантом, и характером — Маруся».

Тут нужно сказать вот что. Младшая сестра тоже была наделена писательским даром, правда, была она не поэтом — прозаиком. Все написанное ею до 43-х лет (до ареста в 1937 году) пропало, было уничтожено органами ГБ. Судя по книге «Воспоминаний», младшая Цветаева была талантливой писательницей. Книга получилась интересная, с большим количеством живых черточек, описаний, с любовным портретом Марины. Мне даже кажется, что подробностей слишком много, книга огромная, больше 600 страниц. Нет того пристального внимания к слову, о котором говорила Марина Цветаева в своих письмах к редактору Рудневу, печатавшему в парижских «Современных записках» (1920–1940) ее прозу. Она считала, что проза поэта отличается от таковой писателя тем, что материалом для нее выступает слово и даже слог. Проза Марины — чудо, она потрясает. Проза Анастасии обстоятельна, она интересна фактами и подробностями.

Ну и от себя рассказчица не бежит, у нее своя жизнь, своя судьба. Было ли между сестрами соперничество? Тут мне вспоминается стихотворение, ставшее очень популярным, благодаря фильму Эльдара Рязанова, где оно положено на музыку, «Мне нравится, что Вы больны не мной».

Все ли знают, что посвящено оно Маврикию Александровичу Минцу, второму мужу Анастасии, которого Марина увидела в 1916 году, когда приехала навестить сестру в Александров? В Марининых стихах явно живет некоторая ревность к сестре, строчки о «ночном покое» так и хочется понимать наоборот — оно и понятно: Марина была безмерна в своих притязаниях, ей всего и всех было мало. «Маленький рыжий еврей» Маврикий Минц, гражданский муж ее сестры, был для нее чем-то привлекателен.

Вообще Цветаеву тянуло к евреям. Их отверженность казалась ей сродни отверженности поэтов: «В этом христианнейшем из миров/ Поэты — жиды».

Конечно же, соперничество было, было и непонимание, и временами разлад, неизбежное следствие того, что они носили одну фамилию, занимались творчеством и имели общий круг друзей и знакомых.

Минц умрет от перитонита в 31 год, их с Асей годовалый сын Алеша