Читать книгу - "Время Культуры - Ирина Исааковна Чайковская"

class="p1">21 мая, Софико исполнилось бы 75 лет.

Родилась в год Большого Террора, умерла — в год войны России с Грузией. А в промежутке между этими зловещими датами — всего-то 70 лет — редкой насыщенности и красоты жизнь.

Очень хороший сделан о ней фильм, только маленький. Мне не хватило. Хотелось слушать ее мягкий низкий голос, слова, произносимые с едва слышным и таким притягательным для русского слуха грузинским акцентом.

Хотелось смотреть на ее лицо, о котором легко сказать лик.

Это лицо, эту стать, этот взгляд словно божественные руки слепили и выпустили в мир — вот вам, наслаждайтесь.

Одно из потрясений моей юности — параджановский фильм «Цвет граната». И главное потрясение — актриса, играющая сразу и «его» и «ее» и еще нескольких героев в этой бессловесной, завораживающей, пахнущей востоком, древностью и стихами на фарси ленте.

Потом выяснилось, что гениальную исполнительницу зовут Софико Чиаурели. Я не верила, что молодая современная актриса может гааксыграть, не верила, что можно быть такой фантастически красивой, не верила, что можно так двигаться и так опускать глаза.

По-моему, для Софико Чиаурели все сценарии были мелки. Она делала фильм одним своим присутствием в кадре — одним взмахом тяжелых ресниц, одной родинкой на щеке, данной ей от природы. В моем сознании ничуть она не уступает ни Анне Маньяни, ни Джульетте Мазине, великим итальянкам, с которыми каким-то образом сопрягается ее дар…

В фильме о Софико звучит суровой красоты грузинский напев в исполнении женского голоса, подхваченного мужскими голосами. Мне не хватило и его. Хотелось, чтобы он продолжал звучать. И вообще очень захотелось в Грузию. Страну столь же притягательную для российского сердца, что и помянутая мною Италия.

Я горюю о том, что Софико Чиаурели нет с нами, единственное, что утешает, что ушла она в марте 2008-го, то есть до войны, развязанной в августе. Показанный сегодня фильм напомнил нам не только о необыкновенной актрисе, но и о теснейших связях с Грузией, которые всегда были у русской культуры. И их не разрушить никакой «политике».

Часть 2

Литература

Сергей Довлатов и его женщины

08.09.16

В начале сентября к 75-летию Сергея Довлатова на канале КУЛЬТУРА был показан фильм Алексея Шишова и Елены Якович «Жизнь нелегка. Ваш Сергей» (2007).

Сергей Довлатов

Странно, что я не видела его раньше. Фильм прекрасно сделан, в нем о Довлатове говорят и его питерские знакомцы по университету — Анатолий Найман, Константин Азадовский, Игорь Ефимов, Самуил Лурье, и его друзья и приятели — Василий Аксенов, Нина Аловерт, Эрнст Неизвестный, Людмила Штерн…

Но главное — нам вживую показывают трех женщин его жизни — Асю Пекуровскую, Тамару Зибунову и Алевтину Добрыш. Жену Лену, с которой Довлатов расходился и сходился, которая звала его в Америку, куда он в конце концов уехал, которая родила ему девочку Катю и мальчика Колю и которая прожила с ним непростые американские годы, — в картине мы не увидим, по-видимому, по причине присутствия в ней женщин-соперниц.

Но мне хватило и трех, чтобы задуматься о роли женщин, «женщины» в жизни Довлатова. Тема меня заинтересовала еще тогда, когда у нас была дискуссия по поводу Сергея Донатовича с Соломоном Волковым. Вот тогдашнее утверждение Соломона: «Довлатов, конечно, был тем, что сейчас здесь называют словом «мизогинист» (женоненавистник. — И. Ч.). Про своего брата Бориса он говорил, что тот норовит «трахнуть» все, что движется. На самом деле, он говорил это и о себе. И он, и Бродский по их отношению к женщинам были «сатирами».

Елена Довлатова

Я протестовала против такого определения, хотя видела, в отношениях Довлатова к женщинам странность. С одной стороны, он не может без них, о чем говорит и его проза, с другой — пишет о них без лирики, очень иронично и зло, взгляд на «героинь» у него очень трезвый, лишенный романтизма. Так я думала, пока буквально на днях не перечитала повесть «Филиал» (1987), написанную за тригода до смерти. Но прежде чем начать о ней говорить, несколько слов о судьбе Довлатова. Родился в 1941 году в Уфе, мать — армянка, отец — еврей, семья — актерско-литературная, родители развелись.

Учился на филологическом факультете Ленинградского университета, финно-угорское отделение. Занятия не посещал, в университете запомнил «только коридоры», в результате был отчислен.

Но друзей-филологов приобрел, первая любовь была также из студенток-филологинь, красавица Ася Пекуровская.

Служба в армии во внутренних войсках в 1960-х была столь мучительна и катастрофична, что дала толчок писательству. Три года службы «надзирателем» в зоне родили такую же эсхатологичную, беспросветно страшную «Зону».

В 1960-1970-х в СССР Довлатова не печатали. В Эстонии, куда он уехал от беспросветности, его свеженапечатанную книгу «Пять углов» рассыпали по приказу КГБ. Потом была работа в Пушкинском заповеднике, мучительное желание изменить жизнь — бессмысленную, пьяную, не дающую надежды ни на поворот в судьбе, ни на издание написанных вещей.

Отъезд в Америку последовал в 1978-м, к этому времени на родине у Сергея был опубликован один маленький рассказ в журнале «Юность». В Америке за 12 лет он издал 12 книг. Но что-то не сложилось и тут. В фильме есть его телеинтервью в год смерти. Он говорит, что завел дачу, что ему-де совсем не свойственно, занялся хозяйством, начал что-то мастерить…

Тамара Зибунова с дочкой

Камера показывает по-прежнему крепкого, крупного, высокого и красивого человека, разве что с «ненужным» животиком, с ярким лицом восточного типа, с большими темными глазами. Нет, не сумел сам себя заговорить «дачной идиллией», ушел в черный запой — и сердце не выдержало. Напомню, что писатель прожил всего 49 лет.

Много это или мало?

В повести «Филиал»: «Возраст у меня такой, что каждый раз, приобретая обувь, я задумываюсь: «Не в этих ли штиблетах меня будут хоронить?». Это написано в 45. Шутит? Рисуется? Но вот еще, опять оттуда же: «Мне сорок пять лет. Все нормальные люди давно застрелились или хотя бы спились». Нет, не шутит. У Довлатова все всерьез, в своей прозе он удивительно честен и искренен. Не рисуется. Видно, понимал, что жизнь долгой не будет, как-нибудь нечаянно оборвется.

Читала «Филиал» — и в голос смеялась, невозможно удержаться от смеха, при том что писатель рассказывает нам свои истории