Читать книгу - "Земля ковбоев. Настоящая история Дикого Запада - Кристофер Ноултон"

полноценный округ Вайоминга, собрав необходимые подписи — даже у тех, кто, как он подозревал, были нарушителями закона.

Братья Фрюэн были полны амбиций и с самого начала готовы к любым авантюрам спекулятивного характера. Почти сразу же они изучили возможность покупки угольной шахты[223] на юге штата Айдахо, рассчитывая, что дешевле доставлять в Сан-Франциско уголь оттуда, чем из Пенсильвании. Затем они занялись техасскими пещерами с летучими мышами в надежде экспортировать гуано в Англию — либо как источник селитры для производства взрывчатых веществ, либо как садовое удобрение. Они заняли деньги на покупку пещер, но обнаружили, что их партнер — некомпетентный шарлатан с пристрастием к азартным играм. Бизнес потерпел крах, когда первая партия гуано, доставленная в Англию, погубила гардении их друзей. Это неудачное предприятие стало предвестником грядущих неудач.

С наступлением осени братья вернулись на Восток. Как и многие скотоводческие магнаты того времени, они стали сезонными скотоводами и в значительной степени отсутствующими землевладельцами{106} — еще один фактор, который приводил к плохому управлению в зарождающейся отрасли и отсутствию доверия между владельцами ранчо и наемными ковбоями.

В Нью-Йорке Мортон счел себя обязанным посетить своего друга детства, бывшего соседа из Лестершира Уильяма Батлера Дункана, который теперь жил в здании из красновато-коричневого песчаника на Пятой авеню. Оказавшись той осенью на званом ужине за прекрасным овальным обеденным столом из гондурасского красного дерева, «отполированного возрастом и уходом», Фрюэн познакомился и подружился с представителями зарождающегося нью-йоркского мира скачек. В эту группу входили два близких друга и деловых партнера Леонард (Ларри) Джером и Уильям (Билл) Трэверс — два из трех миллионеров с Уолл-стрит, которые организовали знаменитые «Золотой», «Серебряный» и «Алмазный» обеды в ресторане «Дельмонико». Пользовавшийся успехом Трэверс отличался остроумием, несмотря на выраженное заикание. Однажды Мортон услышал, как Джером поддразнивал друга:

— В самом деле, Билл, в Нью-Йорке ты заикаешься гораздо сильнее, чем дома в Балтиморе.

— П-п-приходится, — ответствовал Трэверс. — Нью-Йорк же гораздо больше[224].

Мортон был особенно расположен к Трэверсу, который с удовольствием принимал участие в ночных развлечениях молодежи, однако именно Леонард Джером, обладатель пышных моржовых усов, вскоре стал его тестем. Джером сколотил состояние, занимаясь короткими продажами на бирже (то есть играя на понижение) на Уолл-стрит, — практически так же, как Джозеф Патрик Кеннеди (отец будущего президента США) спустя поколение. Он построил в Нью-Йорке огромный пятиэтажный особняк по адресу 26-я Восточная улица, 32 с видом на парк Мэдисон-сквер; в нем имелся театр на 600 мест, собственный бальный зал и пристроенная трехэтажная конюшня для лошадей и экипажей. Во время бунтов против призыва в 1863 г.{107} Джером установил недавно изобретенный пулемет Гатлинга в окне здания The New York Times на Парк-Роу, 41, чтобы защитить от бунтовщиков редакцию молодой газеты, в которую вложил деньги. Однако игра на бирже была и остается рискованным занятием. Джером сколотил большое состояние в первые годы своей работы на Уолл-стрит, потерял все в 1856 г., вернул большую часть в 1860-е и 1870-е гг., но теперь снова был близок к краху.

Помимо любви к скачкам, Джером был также неравнодушен к женщинам. По слухам, его дочерью была знаменитая оперная певица Минни Хаук, карьере которой он, как заботливый отец, исправно помогал. Его многострадальная жена, разочарованная неверностью мужа и собственной неспособностью пробиться в высшие круги манхэттенского общества, который возглавляла миссис Астор и ее группа «Четыреста»{108}, в конце концов переехала в Париж вместе с тремя исключительно привлекательными юными дочерьми. И в самом Париже, и при королевском дворе нувориши со всего мира по-прежнему оставались желанными персонами. Старшая дочь Джеромов Клара впервые была представлена высшему обществу при дворе императрицы Евгении, и все три девушки быстро обзавелись друзьями среди французской знати. Оказавшись при дворе, миссис Джером начала искать для своих дочерей блестящие партии среди европейской аристократии. Но прежде, чем ей это удалось, женщинам пришлось бежать в Лондон, когда разразилась Франко-прусская война — и столица Франции попала в осаду. Они едва вырвались из Парижа, сев на последний поезд, покидавший город.

В Лондоне четыре женщины поселились в отеле Brown’s в районе Мейфэр. Вскоре дочери пополнили список из примерно сотни богатых американских дебютанток, из которых выбирали невест те представители британской аристократии и поместного дворянства, которые отчаянно пытались восстановить свое тающее состояние.

Первой к алтарю пошла средняя дочь — царственная красавица по имени Дженни. Во время недели парусной регаты в Каусе Дженни познакомилась с лордом Рэндольфом Черчиллем. Они мгновенно влюбились друг в друга. Черчилль был третьим сыном 7-го герцога Мальборо, семья которого занимала самое высокое положение среди английской знати после королевской. Брак стал возможен благодаря деньгам Леонарда Джерома, который ежегодно предоставлял дочери и ее супругу 10 000 долларов. Но даже с этими средствами молодая пара с трудом справлялась со своими финансовыми обязательствами — как и все остальное семейство Черчиллей, которое, несмотря на наличие фантастически роскошного Бленхеймского дворца и обширных земельных владений, находилось на грани банкротства. Спасение пришло в 1895 г. в виде брака по расчету между 9-м герцогом Мальборо и Консуэло Вандербильт, единственной дочерью железнодорожного магната Уильяма Киссама Вандербильта, доброго друга Леонарда Джерома. Консуэло принесла своему мужу приданое в размере 2,5 млн долларов[225] и пожизненный ежегодный доход в размере 100 000 долларов; это позволило поправить финансовое положение семейства Мальборо.

Клара Джером, старшая из дочерей Леонарда, была голубоглазой блондинкой со светлой кожей. Она имела привычку постоянно всюду опаздывать, и ее мечтательная романтичная натура резко контрастировала с непомерным честолюбием ее сестры Дженни. За Кларой ухаживал граф Эссекс, и она «более или менее поощряла его», когда в конце осени 1879 г. отец познакомил ее в Нью-Йорке с Мортоном Фрюэном. Очарованный Кларой, Мортон включил все свое красноречие и обаяние. После первоначального (возможно, сделанного ради приличий) отказа девушка приняла его предложение. Единственная заминка произошла, когда Леонард Джером заявил, что, по его мнению, никакой договоренности о приданом Клары не было. Ошеломленный Мортон выразил протест, и помолвка едва не была расторгнута.

«Не было никаких недопониманий на этот счет, — писал Мортон Кларе в письме из Лондона. — Ни ты, ни я не совершили бы такой глупости!»[226] Но затем он сразу добавляет: «Ты же понимаешь, дорогая, я весьма далек от того, чтобы роптать на то, что я беру тебя ни с чем».

В конце концов Мортон успокоился, когда Джером подарил дочери изящное колье с 30 бриллиантами, предположительно то самое, которое купил для своей жены за 30 000 долларов в Tiffany