Читать книгу - "Я дрался в 41-м - Артем Владимирович Драбкин"

«Хорошо, что не явился ко мне там, я бы тебя расстрелял за такую дорогу.» Здесь, на Балабановских высотах я уже был офицером связи. Держал связь со штабом дивизии. А потом, перед тем как овладеть Старой Руссой, нашу дивизию опять перебросили в 11-ю армию. Это уже под Новый год.

Интервью — А. Чунихин

Лит. обработка — Н. Чобану

Варкки Борис Васильевич

22 июня 1941 года началась война. Уже на второй день после нападения, то есть 24 июня, я пошел в Нарвский горком партии и написал заявление о том, что хочу добровольно идти на фронт. Мне ответили: «Не спеши, придет время, и мы тебя вызовем». И действительно, меньше чем через месяц я получил вызов и был зачислен в 5-й Нарвский истребительный батальон. Что интересно, после этого я стал получать две зарплаты: как прядильщик и как боец батальона. Потом наш батальон под номером 1 вошел в состав Нарвского рабочего полка. Я в его составе продолжал воевать: в 1-й роте, 1-м взводе, 1-м отделении. Первый бой состоялся у нас в деревне Васкнарва 28 августа 1941 года. Там мы понесли первые потери. Тогда у нас, помню, погиб один кренгольмский парень.

Затем мы начали воевать под Кингисеппом. Там из-за своей молодости и неопытности я получил первое ранение (все-таки был самым, наверное, молодым бойцом — 18 лет). Во время одной из контратак немцы ушли за Кингисепп, оставив кое-какие части. Заметив, что кто-то по мне из автомата стреляет, я побежал за дом и решил этого фашиста уничтожить. А он же давно стоял за домом и наполовину меня видел. Пули полетели в угол. Меня ранило, но в строй после этого как-то очень быстро поставили. В этих боях погиб мой близкий друг Олег Петухов родом из Васкнарвы.

Командовал в период отступления нашим полком полковник Николай Транкман. В его подчинении, помню, находились велосипедисты — так мы называли бойцов из числа бывших милиционеров за то, что они все время ездили на велосипедах. СТранкманом мне запомнился следующий случай. Когда мы стояли километров за 10–20 от Кингисеппа, он поручил мне и моему родственнику Павлу Варкки одно задание. «Иди туда, откуда мы поехали, на расстояние полутора километров, и сообщи ребятам, которые остались, что по железной дороге в их сторону идут немцы!» — сказал он мне. Мы бегом побежали выполнять его приказание. Но когда пришли на место, то обнаружили, что куда-то в сторону (не по нам) стреляет изо всех сил немецкий автоматчик. Оказалось, что какая-то немецкая разведгруппа нам встретилась. Но она ушла обратно. Никого из своих мы там не обнаружили, только всякие брошенные вещи. Потом мы все-таки их нашли. Оказывается, немцы пришли намного раньше и неожиданно. Наши ребята побежали куда-то в сторону и поначалу на наше внезапное появление отреагировали так, что приняли нас за немцев. Но потом все разъяснилось.

Дальше мы пошли в сторону Ораниенбаума, где наш полк должен был собираться. Там, кстати говоря, когда мы туда добрались, меня в атаке тяжело ранило. Некоторые товарищи передали потом ко мне на родину весть о том, что видели меня убитым. Но я на самом деле остался жив. Меня отправили последним поездом, который шел через Кронштадт, в Ленинград (больше поездов в этот город на этом направлении не ходило из-за того, что началось окружение города) и положили в госпиталь.

Интервью и лит. обработка — И. Вершинин

Барышев Геннадий Лаврентьевич

Рано утром 22 июня наш аэродром подвергся массированной бомбежке. Причем немцы бомбили очень аккуратно, хотели только самолеты уничтожить, а бомбохранилище и склад ГСМ старались не задеть, чтобы заполучить их в целости и сохранности. В результате многие самолеты были уничтожены. Лишь немногие самолеты поднялись в воздух, но назад вернулись всего три экипажа.

А потом случился первый бой. Немцы сбросили десант — человек 150 переодетых в нашу милицейскую форму. Но мы справились. Часть десантников расстреляли еще в воздухе, часть на земле, и лишь единицы их них успели укрыться в городе. Хороший получился бой, тогда еще не страшно было. Ребята кричали: «Вперед! За Сталина!» и погибали. Но уже через пару дней немцы прорвали фронт, и по приказу командования мы стали отходить в сторону Риги и все дальше, дальше, дальше… Вот только там мне стало по-настоящему страшно. Представь себе, дороги забиты смешанной колонной из гражданских и военных, шириной метров 20. А немецкие самолеты беспрерывно ходили на бреющих полетах и расстреливали всех подряд. Но если солдаты как-то уже научились укрываться от бомб, разбегались, прятались, то беженцы наоборот, сбивались в кучу и становились легкой добычей. Немцы прекрасно видели, что на дороге в основном гражданские, но разбрасывали кассеты с мелкими бомбами, и кровь там лилась даже не ручьем, а рекой. Кругом изуродованные трупы, вопли, крики этих несчастных стариков, женщин и детей. Горько и досадно было это видеть, а помочь мы ничем не могли. Так что дороги отступления мне запомнились как сплошной кошмар.

Но мы отходили с боями. Стреляли, взрывали, прикрывали одним словом. Помню, после одного тяжелого боя вышли лесом к кладбищу, смотрим, едут в нашей форме. А это немцы. Но мы разгадали и не дали им проехать. Эх, парень, нам бы встретиться лет 10 назад, я бы столько всего тебе рассказал, а сейчас память я уже потерял.

В конце лета наш полк вышел к городку Порхову и там случился страшный бой. После него от полка мало что осталось. Отошли к станции Дно и заняли оборону у железной дороги. Но оказалось, что на станции задержался штаб нашей 8-й армии и ему грозило оказаться в окружении. Тогда нашему отряду из 30 человек было поручено оседлать дорогу и дать возможность штабу уйти. За час мы отбили четыре атаки, но на пятую сил уже не осталось. Из 30 бойцов в живых осталось всего шестеро. Тут, наконец, поступил приказ на отход, все-таки штаб армии успел эвакуироваться, а значит, приказ мы выполнили. В этом бою меня ранило в правую лопатку.

Около месяца я лечился, а потом меня направили в 195-й, что ли, стрелковый полк командиром отделения разведки. Вот там, в районе Великих Лук и озера Селигер, началась моя карьера разведчика. Не раз довелось выполнять опасные задания. Были и удачные вылазки, были и потери, но